«Комната Страхов»

Насколько человек побеждает страх, настолько он человек. Т. Карлейль

Страх - это страсть воистину поразительная, и врачи говорят, что нет другой, которая выбивала бы наш рассудок из положенной ему колеи в большей мере, чем эта. М. Монтень

Лучше страшный конец, чем бесконечный страх. Ф. Шиллер

18:20

Парк развлечений на Стоук-Хилл Роуд для обыкновенных людей совершенно недоступен. Как, впрочем, и сам проезд. На странной терминологии волшебников это местечко «дезориентировано». Но веселье там и без магглов классное!
- Гарри, давай, пошли же скорее! – Рон тянул его за рукав, смело вклиниваясь в толпу отдыхающих. – Мы с сестрой нашли кое что покруче «Сумасшедших Кренделей Вирзерли»! Гермиона, не отставай.
Он, не стесняясь, орудовал локтями, расчищая себе путь. Спустя несколько минут идти стало легче, улочки парка выглядели уже и темнее. Редкие посетители все чаще попадались на уютных лавках, а общение сладких парочек чаще сводилось к «обсасываниям», как назвала бы это Джинни. Кстати, вот и она!
- Притормози, Рон, дай отдышаться, - взмолилась запыхавшаяся Гермиона.
- А мы и так на месте! – торжественно объявил парень, указывая на какую-то унылую бревенчатую постройку, спрятавшуюся в тени горбатых елей. – Джинни, ты еще не передумала?
К восточной, наиболее одряхлевшей, по мнению Гарри, стене, примостилась билетная будка с крохотным окошком в середине. У окошка стояла рыжеволосая девочка в синем платье до колен.
- Меня больше поражает то, как ты на это отважился, – парировала сестра. Она, сурово подбоченившись, покосилась на Нэвила Лонгботтома, который стоял неподалеку. Гарри понял смысл этого взгляда, вот уж кто действительно здесь дивный гость. Над самой дверью в невзрачную покривившуюся хибару громоздилась яркая вывеска. «Комната Страхов» - гласили вычурные буквы, заколдованные на то, чтобы с них беспрерывно капала мерзкая алая жижа, имитирующая кровь. Нэвил растеряно озирался вокруг и слишком уж часто позевывал.
- Как вам? – спросил Рон. – Правда, круто!
- Смахивает на курятник, - сказала Гермиона. – Чем там пугают? Яйцами всмятку?
- Только, когда войдем, не прячься у меня за спиной, - подмигнул ей Рон. – Гарри, а ты что скажешь?
Гарри не разделял энтузиазма друга. Но за целый день он так пресытился всякого рода развлечениями, что был готов идти куда угодно.
- Если там так же жутко, как в тайной комнате Слизерина, то я в деле.
- Знал, что ты меня поддержишь! – просиял Рон. – Джинни, ты достала билеты?
- Нет, - холодно сказала Джинни. – Мы с Нэвилом решили дождаться вас.
- Зачем?
Вместо ответа девочка кивнула на будку. Ребята вместе приблизились к окошку.
- Да уж, она явно пользуется популярностью, - сухо вымолвила Гермиона.
Билетером оказался тощий, лысый старик с чересчур длинным носом и седой недельной щетиной на морщинистых щеках. Он крепко спал в сидячей позе, уронив голову на грудь и пуская на клетчатую рубашку вязкие слюни. На маленьком столике подле него выстроились в три ряда пустые бутылки из под «Будвайзера». На дальней стенке будки мерно тикали часы с кукушкой, а под ними на ржавом гвозде висело с три десятка пожелтевших билетов. Три десятка никому не нужных билетов.
- Надо его разбудить, - шепотом сказал Рон.
- А чего же ты тогда шепчешь, дубина? – удивилась Джинни.
Нэвил хмыкнул. Вид спящего билетера явно прибавил ему уверенности.
- И то правда, чего это я, - опомнился Рон. Он трижды стукнул в стекло костяшками пальцев. – Мистер! Эй, мистер!
Старик всхрапнул и вскинулся так внезапно, что все пятеро невольно вздрогнули. Он часто заморгал, одновременно утирая рукавом мокрый подбородок.
- Какого черта, вашу мать? Что, война началась, или у кого-то свербит в одном месте?
На Рона, который просунулся в окошко так, чтобы билетер мог видеть его лицо, пахнуло перегаром.
- Простите, сэр, мы всего лишь посетители парка.
- Парка? Какого, в задницу, парка? Я и мое хозяйство не имеем никакого отношения к этому дьявольскому парку!
Старик встал со стула, и его поясница неприятно захрустела. Он, не спеша, закурил папиросу и принялся по очереди загибать пальцы:
- Ни к сраному парку, ни к сраному начальнику парка, ни к сраному начальнику начальника парка. Надеюсь, я ясно выражаюсь, сынок?
- Мы просто хотели купить билеты, - опередила брата Джинни, высунувшись у него из-за плеча.
- Дитя мое, - старик расплылся в улыбке. Затем повернулся к задней стене и резко сорвал с гвоздя все имеющиеся на нем билеты. – И только? Обождите, сейчас я к вам выйду.
Ребята встревожено переглянулись. Гарри на всякий случай потянулся в карман и нащупал там волшебную палочку. Дверца будки с силой распахнулась, подпрыгнув на петлях. Гарри услышал, как Нэвил икнул.
На старике были заношенный армейские штаны на подтяжках, фермерская рубаха в черно-красную клетку, и сапоги, ходившие в моде лет так сто назад. Штаны висели на нем, как на пугале, а неприятное сальное пятно на промежности производило самый отталкивающий эффект.
- Зачем вам что-то покупать? – спросил билетер совершенно другим голосом. Ласковым и чуть-чуть пьяным. – Меня, кстати, зовут Гарри. Старый пердун Гарри Свентсон, к вашим услугам. А вас как? Ну же, давайте знакомиться!
- Рон Уизли.
- Приятно, Рон, приятно, - Гарри Свентсон с охотой обменялся с Роном рукопожатием.
- Гарри Поттер.
- Тезка, значит, - прищурился старик, абсолютно проигнорировав знаменитую фамилию. – А я Гарри, тоже Гарри, ха-ха! Очень приятно, Гарри. Будем знакомы, Гарри. Бьюсь об заклад, твое имя из тех, что трудно запоминаются, ха-ха…
Он тряс за руку всех – и Джинни, и Гермиону, и оробевшего Нэвила. Акт знакомства доставлял ему неподдельное удовольствие.
- Ну вот, молодежь, мы теперь дру… - вдруг Свентсон зашелся астматическим кашлем, причем таким глубоким, что казалось, он вот-вот выплюнет наружу свои легкие. Когда приступ закончился, старик как ни в чем ни бывало продолжил. Странно было то, что он продолжил именно с того слога, на котором запнулся:
- …зья. А для друзей мне ничего не жалко. Ведь это правильно, для друзей нельзя ничего жалеть. Кроме смерти, конечно, кхе-кхе… Поэтому старая вешалка Гарри Свентсон даст вам билеты бесплатно. Один хрен, никто сюда не заходит!
Ребята переглянулись. Такого оборота они не ожидали.
- Ну, что, вы согласны? – спросил старик. - Скажите «да», если да.
- Эм-м… - замялся Рон, - мы будем очень вам благодарны…
- Отлично! – оживился Свентсон. – Мистер Рон Уизли согласен, это ведь и слепому слышно. И он получает билет!
Старик проворно засунул бумажку Рону в карман.
- К сожалению, Рон Уизли не может решать за других. Кхе-кхе, так уж заведено в этом мире сыздавна. Вот вы, вы, мистер тезка, вы согласны?
Он добивался устного согласия у каждого отдельно, и только потом отдавал билеты. Последний был вручен Невилу.
- Скажите, мистер Свентсон, зачем нам билеты, если никто не проверит их наличие? – спросил тот, разглядывая свой билет.
- Кха-кха, смышленый мальчик! Ну что ж, задержали вы меня, а уж как мочеточники мои заде… - тут он разразился очередным приступом кашля, а Гарри с удивлением заметил, что пятно на промежности стариковских штанов чудесным образом исчезло, – …ржали. Пора мне-вам, кха-кха… Это чтоб два раза не повторять «пора». Мне-вам. Кха-кха-кха…

Компания скучковалась у щербатой двери с еще одним вбитым ржавым гвоздем. На этот раз он заменял ручку. Слышно капала с вывески «кровь». В этой части парка было довольно тихо, сзади доносились лишь глухие призраки тех звуков, что источал эпицентр – музыки, детского визга, шума механических аттракционов. «Комната Страхов» снаружи больше всего походила на избушку лесника – от нее прямо-таки веяло покоем и умиротворением. На поросшей тут и там мхом крыше имелась дымоходная труба. Сейчас она извергала сизые струи дыма; в безветрии они вытягивались в тонкие нити и растворялись где-то в вечернем сумраке. Окон у домика не было.
- Палочки свои, ребятишки, вам придется оставить. Не бойтесь, мне они ни к чему, а вот вы можете там все разгрохать. У молодежи, кха-кха, кровь горячая, чего с перепугу не сотворишь. Вы разгрохаете, а Гарри Свентсону чинить. Да сами поранитесь. А Гарри Свентсону расхлебывать.
После недолгих колебаний друзья отдали свои палочки билетеру, и тот живо спрятал их в задний карман.
- А что нас там ждет? – спросил Нэвил старика, когда тот уже занес руку для того, чтобы отворить дверь.
- Вас ждет там то, чего вы не ждете совсем, - прохрипел Гарри Свентсон и, ухватившись за гвоздь, потянул его на себя. Дверь открылась без единого звука, видимо, была недавно смазана. – Главное, не думайте о своих страхах, вот что я скажу вам. Кхе-кхем… Ну, а теперь, милости прошу!
Помимо двери, путь в «Комнату Страхов» преграждала грязная, заляпанная чем-то черным занавеска. Ребята по одному отодвигали ее и заходили внутрь.

18:30

Гарри вздрогнул. Не от того, что после Гермионы, переступившей порог последней, дверь тут же захлопнулась. Он вздрогнул от того, что дверь захлопнулась со скрипом. Еще пол минуты назад она не скрипела, он был уверен. Похоже, никто больше этого не заметил.
- Славно, очень славно, - прокомментировал Рон.
В комнате было не слишком просторно и довольно уютно. От этого помещения, окутанного таинственным полумраком, клонило в сон. Левую стену сплошь занимали стеллажи с книгами. На верхних полках была навалена всякая кухонная утварь – от глиняных кувшинов до стальных ножей. У правой стены царствовал огромный камин, именно он являлся здесь источником света. За его решеткой мерно потрескивал заколдованный огонь – обглоданные им головни даже не думали прогорать. На сам камин был водружен изящный серебряный кубок, по обе стороны от которого стояли в медных подсвечниках длинные белые свечи. От камина к потолку тянулся, сужаясь, кирпичный дымоход, на котором висел портрет. Сейчас он был пуст, его обитатель куда-то отлучился. У дальней стены отмеряли секунды старинные напольные часы гигантского размера. Сквозь стеклянные окошки в резных дверцах был виден золотой маятник. Пол у камина застилал ворсистый ковер, а по нему были раскиданы мягкие толстые подушки. Больше в помещении ничего не было.
Единственной вещью, портившей впечатление, являлись углы комнаты. Темнота, теснимая светом огня, странным образом скапливалась в них подобием непроглядно-черного тумана. Эта темнота словно пожирала углы комнаты, и Гарри казалось, что брось он туда какой-нибудь предмет – тот непременно исчезнет в этой бездне без следа. То же самое можно было сказать и про потолок. По большому счету, он просто отсутствовал, над головами ребят простирался антрацитовый прямоугольник. На беззвездное ночное небо это было совсем не похоже, скорее, потолок напоминал обтянутую черным бархатом крышку гроба.
- Потрясающее волшебство! – восхитилась Гермиона. Почему-то никому не хотелось разбредаться по комнате, дабы получше все осмотреть. Друзья тесной группой приблизились к камину.
- Ну и когда же нас будут пугать? – Рон плюхнулся на одну из подушек.
- Балда, тебя не просто так впустили сюда бесплатно, - сказала Джинни и примостилась рядом с братом. – Здесь нет ничего, кроме груды бесполезного барахла и тонн пыли.
- Подождем немного, может, что и будет, - предложил Гарри. Ему никак не давали покоя углы комнаты. От них веяло холодом.
- У меня не так уж много времени, бабуля будет волноваться, - Нэвил тоже уселся и поглядел на часы. Его лицо резко переменилось. – Ой! Кажется, я забыл их завести.
Стрелки не двигались, часовая замерла на семи, минутная на восьми, а секундная на девяти.
- Не беспокойся, Нэвил, мои часы в порядке, - успокоил товарища Гарри. Он мигом сверился с ними. – Во сколько ты уходишь?
- В половине девятого мы должны с ней встретиться у билетных касс.
- У тебя еще есть время, на моих без четверти восемь.
- Правда? Странно, потому что…
- Тихо! – воскликнул вдруг Рон. – Слышите?
Ребята навострили уши. Действительно, на верху, за потолком, были различимы чьи-то шаги. Тяжелая неторопливая поступь.
- Это на чердаке, - прошептала Гермиона.
- Может, там упырь? – предположил Рон. – У нас дома такой…
Нэвил вскрикнул, и все пятеро подскочили от неожиданности.
- Что с тобой, Нэвил? – спросила Джинни. Нэвил дрожащей рукой смахивал что-то со своей головы. Рон расхохотался.
- Это всего лишь древесная труха! Потолок старый, вот она и осыпается.
- Откуда ты знаешь, что он старый? – спросил Нэвил с заметным облегчением. – Там же ничего не видно.
- Прекратилось, больше не ходят, - сказала Гермиона. – Может, этот мистер Свентсон забыл что-то на чердаке?
- Да, например, еще один ящик пива, - хмыкнул Гарри. – Интересно, может, здесь есть чем развлечься в ожидании страшилищ?
- Сейчас проверим, - бодро отозвался Рон и подскочил к камину. Гарри увидел, что в нем имеется вместительный выдвижной ящик, который раньше ускользнул от его внимания.
- Так, у нас джек-пот, - сказал Рон, перестав копошиться в ящике. – Тут и волшебные карты, и шахматная доска, и «Игра в Географию» Кэррингтона Боулза с полным комплектом карточек, коробка шоколадушек, свистящие петарды и Мерлин знает еще сколько всяких безделиц! Никто не хочет шоколадушку?
- Рон, даже и не помышляй есть это! – тоном миссис Уизли сказала Джинни. – Тебе что, очень не терпится отравиться?
- Да брось, сестренка, кому это нужно?
- Я бы тоже не советовала, - вмешалась Гермиона. – Тут полно всяких фокусов. А если шоколад заколдован и ты потом весь обрастешь шерстью?
- Ладно, оставим на потом, - Рон вытащил из ящика красивую шахматную доску. – Сразимся, Гарри?
- С удовольствием!

Прошла четверть часа. Гарри с Роном доигрывали партию, Гермиона и Джинни обсуждали грядущую школьную программу, а Нэвил безучастно наблюдал за тем, как съеживается в огне брошенный им билет в «Комнату Страхов». Маятник напольных часов неустанно отщелкивал секунды.
- Шах и мат, - победно объявил Рон. – Дружище, тебе следует тщательнее следить за диагоналями.
Не успел Гарри сказать что-то в свое оправдание, как Нэвил вскрикнул во второй раз. Щебетание девушек мгновенно прекратилось, все уставились на нарушителя спокойствия.
Тот сидел с абсолютно потерянным видом и глупо таращился на напольные часы. Гарри проследил за его взглядом. Стрелки на циферблате не двигались, часовая указывала ровнехонько на семь, минутная на восемь, секундная на девять.
- Впервые в жизни вижу, чтобы стрелки располагались так странно, - промолвил Гарри.
- Причуда чудака, - сказал Рон. – А маятник все равно ходит. Нэвил, разве это повод для шума?
- Мои часы… - пролепетал тот. – Мои часы показывают то же самое.
Ребята склонились над наручными часами Нэвила и убедились, что он не врет.
- Подумаешь, обыкновенное заклинание остановки часов, - сказала Гермиона. – Срабатывает при входе кого-то в комнату.
- А почему тогда мои часы идут себе и идут? – спросил Гарри.
- Не знаю, - пожала плечами девушка. – Может, с тобой не сработало.
- Точно, Гарри у нас в этом дока, на нем частенько не срабатывают заклинания, - подмигнул Рон, но, уловив гневный взгляд Гермионы, тут же осекся.
- Мне пора, - засобирался Нэвил. Вид он имел крайне напуганный. – Бабуля заругает.
Он встал и… закричал в третий раз. У Гарри внутри все сжалось, отчего-то ему подумалось, что теперь все серьезно.
Рон скрипнул зубами:
- Это уже не смеш…
- ДВЕРЬ! – завопил Нэвил так, словно его резали. – Двери больше нет!
Он снова не лукавил. То место, где должна была находиться дверь, через которую еще сорок минут назад они вошли сюда, теперь пустовало. Голая стена, сложенная из круглых неотесанных бревен. Ни занавеси, ни двери, ни намека на то, что там вообще что-то было. Друзья повскакивали на ноги. Гарри опять почувствовал, как из черных углов потянуло могильным холодом.
- Тебе хотелось страхов, Рон? – воскликнула Джинни. – Вот они и начались.
Нэвил опустился обратно на подушку и тихонько захныкал.
- Бабуля меня убьет…
Гарри медленно приблизился к стене и тщательно ее ощупал.
- Если это мираж, то сработан на славу, - заключил он. - Удивительно прочный и деревянный мираж.
- Ребята, мне плохо… - произнесла вдруг Гермиона не своим голосом. – Я, кажется, теряю сознание…
- Гермиона, что с тобой?! – Рон подбежал к ней и подхватил на руки, потому как девушка уже начала падать. Бережно опустил ее на ковер.
- У меня…. боязнь замкнутых пространств… - язык Гермионы заплетался, а губы побелели. – Я…я ухожу…
На этом она лишилась чувств. В комнате повисло гробовое молчание, и только старинные мертвые часы тиканьем маятника напоминали о том, что время в этом неподвижном полумраке не остановилось. Общее безмолвие нарушила Джинни.
- Скоро она придет в себя. Но пока эта дверь не появится, самочувствие у нее не улучшится.
- У меня тоже, - пробубнил Нэвил. – Это все перестает быть забавным.
- Возьми себя в руки, приятель, - посоветовал ему Рон. – Это всего лишь увеселение, правильно?
- В маггловских парках тоже есть комнаты страхов, вот только там все скучно до слез, - поддержал друга Гарри. – Вырезанные из картоны зомби выскакивают из-за углов, а с них свисает скотч.
- Но зато из-за них не падают в обморок, так ведь? – упирался Нэвил.
- Можно упасть, если узнать цену за входной билет.
- Гарри, сам знаешь, где бесплатный сыр, - мрачно вставила Джинни. – Давайте лучше думать, как успокоить Гермиону, когда она очнется.
- Мы можем попробовать выбраться через дымоход, - предложил Рон. – Или хотя бы убедить ее в этом. Ну, в том, что выход есть.
- Для начала тебе понадобиться затушить в камине огонь, Рон, – возразила Джинни. - А это вряд ли получится, даже если мы все дружно сходим туда по-маленькому.
Гарри хрюкнул. Он представил лицо Гермионы, если бы ей довелось услышать эту грубую шутку от Джинни.
- Знаешь, сестренка, ты такая умная где не надо! – взвился парень.
- А я, например, когда мне очень страшно, могу поверить во все, только бы успокоиться, - подал голос Нэвил. – И идея с дымоходом кажется мне неплохой.
- А Гермионе и подавно! – подхватил Гарри. - Нам не поможет, так хоть ей.
- Ладно, - сказала Джинни, - поживем – увидим.
Рон взял сразу три подушки и устроил из них себе нечто вроде дивана.
- Гарри, может, еще партийку?

20:15

Гермиона пришла в себя спустя двадцать минут. Открыла глаза, и Гарри помог ей сесть.
- Мы выберемся через дымоход! – с ходу ляпнул Рон.
Девушка слабо улыбнулась:
- Только ты лезешь первым, ладно?
Джинни расхохоталась и повалилась на ковер, даже Нэвил захихикал.
- Но дверь так и не появилась, - сконфузился Рон.
- Ничего, я переборю свой страх. Сколько мы здесь уже находимся?
- Около полутора часов, - ответил Гарри.
- Мама с папой с ума, наверное, сходят, - сказал Рон. – Дурацкая была затея.
Он порывисто встал и подошел к стене, в которой когда-то была дверь.
- Эй, вы там, открывайте! – парень принялся молотить в стену кулаками. – Хватит, нам уже пора домой, открывайте! Мистер Свентсон, вы меня слышите!
- Вряд ли это поможет, - сказала Джинни. – Его это явно забавляет. Для кого комната страхов, а для кого и комната смеха.
Наверху снова зашагали.
- Услышал! – воскликнул Рон. – Ау, открывайте! Мы не хотим неприятностей!
Теперь кричали уже все пятеро. За этим гвалтом друзья не заметили, как шаги стихли.
Комнату наводнила безмолвие, на стеллажах с книгами плясали тени от языков пламени. Порой Гарри переставал видеть тени – он различал человеческие силуэты. Тела, танцующие в пламенной бездне, а может, корчившиеся в агонии. Эти силуэты не касались черных углов, там они утопали, исчезали. А потом опять дыхнуло морозом, и, на сей раз, вместе с холодом отчетливо различалась кладбищенская сырость.
Когда Нэвил закричал в четвертый раз, никто не удивился.
- Чем похвастаешься сейчас? – спросил Рон, оставив в покое карточки Боулза.
У Гермионы вдруг стали расширяться глаза, она часто задышала. При каждом выдохе ее ноздри раздувались, и со стороны могло показаться, что она просто запыхалась после долгого, изнурительного бега.
- Ты достал меня, Лонгботтом! – взорвалась Джинни. – У меня, черт возьми, не железные нервы, а ты, похоже, изо всех сил стараешься это доказать! Доволен теперь?
- Хватит! – не выдержал Гарри. – Перестаньте скандалить, поглядите не Гермиону! Вот чьи нервы нужно сейчас беречь!
- У меня все нормально, - быстро сказала Гермиона таким голосом, словно собиралась спеть фальцетом. – У меня все нормально.
- Билет, - прохрипел Нэвил, так медленно вынимая руку из собственного кармана, словно там поселилась змея. – Мой билет внутри…
- Нэвил, старина, мой билет тоже со мной, - сказал Рон. – И пока что он не кусается, а ведет себя паинькой.
- Брось его в огонь! – сказал Нэвил. – Брось его в камин, умоляю!
- Да без проблем.
Рон вынул свой билет и поглядел на него. Кусок желтого, потрескавшегося пергамента с практически выцветшими чернилами. Лишь красные буквы «Комната Страхов» были еще различимы. Парень повертел его в пальцах, а потом быстро скомкал и швырнул в камин. Бумажный шарик, облизываемый языками пламени, зашевелился. Гарри вспомнил про силуэты на стене и их агонию. Затем билет весь почернел и распался хлопьями пепла. Танцующие в огне люди тоже боялись черноты, ютившейся в углах. Что в ней?
- Прах и тлен, - твердо сказал Рон. – Видишь, Нэвил, пять секунд и билета нет.
- Ты уверен в этом? – произнес Нэвил в каком-то злобном предвкушении. – Проверь карман.
Снисходительно ухмыляясь, Рон полез в карман своих брюк. Нашарил там что-то и вытащил наружу, держа за уголок двумя пальцами.
По комнате прокатился изумленный вздох, Нэвил, невзирая на свой триумф, обреченно уселся обратно на подушку.
Какое-то время все таращились на билет так, словно тот умел говорить. Потом Рон с омерзением отбросил его в сторону.
- Как это понимать? – спросила Джинни. – Я верю глазам, я отчетливо видела, как эта проклятая бумажка скукожилась в огне, а потом полностью сгорела.
- Моя тоже сгорела, - горько согласился Нэвил. – А две минуты назад я обнаружил ее в кармане. И почему я всегда первый натыкаюсь на неприятности!
- Любую вещь можно уничтожить, - вмешался Гарри.- Правда ведь, Гермиона?
- Да, - тихо подтвердила девушка, - даже самую заколдованную. Но ведь у нас нет палочек.
Рон встал и поднял обратно свой билет.
- Может быть, я не слишком хорошо играю в квиддич, - сказал он, - может быть, я не отличаюсь успеваемостью в школе, может быть, я не такой умный, как Перси, и не такой сильный, как Чарли, но моими братьями являются Фред и Джордж, поэтому в искусстве разрушения, порчи и вредительства мне равных нет.
На этих словах он стал проворно измельчать входной билет, разрывая его на десятки кусочков. Гарри не отставал – его билет хранился в нагрудном кармане рубашки, поэтому он снял ее и без сожаления швырнул в зев камина. В новомодных летних бриджах, купленных на Косом Переулке пару недель назад, карманы имелись лишь сзади. Без зазрения совести Гарри сорвал оба и подверг участи рубашки. Таким образом, он уничтожил все причалы для блуждающего билета. Гермиона поступила скромнее – она отыскала в деревянном полу подходящую щель и просто просунула билет туда. Джинни расчленила свой на четыре клочка и теперь методично поедала их один за другим. И только Нэвилу пришла в голову идея отправить билет в один из черных углов комнаты, аккуратно сложив его в бумажный самолетик. Самолетик выполнил в воздухе мертвую петлю и, как и ожидал Гарри, беззвучно исчез в темноте. Ребятам оставалось лишь ждать.
- Мой вернулся, - хмуро буркнул Рон, спустя десять секунд. – Как будто и не уходил вовсе.
- Мой тоже, - сказала Гермиона. – В общем-то, это и не удивительно. Гарри, твоя рубашка!
Гарри почувствовал, как по спине пробежала кавалькада мурашек. Он неверяще ощупал себя – рубашка снова была на нем, первозданная. В нагрудном кармане покоился билет от старичины Свентсона. А вот задние карманы бриджей, увы, не возвратились. Они все еще тлели в камине.
- Зато мой не вернулся! – торжествовал Нэвил. – Пусто, его нет! Проверьте, если хотите, его не….
В полумраке комнаты раздался надрывный хрип. Гарри ощутил ледяное дыхание, потянувшееся по полу изо всех углов. Наверху опять затопали, только на этот раз там было много людей. Десятки ног, которые просто мерили потолок шагами. Прямо над стеллажами кто-то так усиленно прыгал, что полки ходили ходуном. Одна из глиняных тарелок съехала на край, а потом упала и звонко разбилась. Нэвил взревел так, что у Гарри волосы на голове встали дыбом. Кто-то на верху ответил истошным воплем, только голос был женским. В суматохе, краем глаза, Гарри заметил, что Гермиона снова лишилась чувств. А потом на чердаке заиграл рояль. Это была кадриль, десятки пар ног закружились в танце. Сейчас можно было слышать, как эти люди смеются, кто-то кашлял, звон бокалов свидетельствовал о том, что кто-то выпивал. Над стеллажами прекратили прыгать, а протяжный хрип повторился. Гарри вышел из оцепенения и сообразил, что Джинни, с обезумевшими от страха глазами, обеими руками держится за горло. Никогда в жизни ему не приходилось видеть, как человек умирает от удушья. Лицо девушки исказила гримаса дикой паники, на покрасневших висках вздулись неестественно толстые пиявкообразные вены, а на губах пенилась слюна. Ее худенькая грудь судорожно дергалась в рефлексивных попытков втянуть в легкие воздух. Но что-то преграждало ему путь, и с каждым разом все плотнее и плотнее, потому что она переставала хрипеть.
Музыка заиграла громче и быстрее, пианист с таким усердием бил по клавишам, что отдельные звуки никак не вписывались в общее течение мелодии. Топотало уже не десять, а сто человек, может, даже двести. Люди на верху бесновались – орали, били посуду, стучали столовыми приборами по столу. Кто-то стонал от боли, кто-то а оргазме. От холода, гулявшего по полу, начали замерзать пальцы на ногах.
- ВЫПЛЮНЬ! ВЫПЛЮНЬ! – кричал Рон и с такой силой молотил сестру ладонью по спине, что, казалось, намеревался переломить ей позвоночник. Худенькое тело от каждого удара подавалось вперед, словно кто-то дергал его, как марионетку, за невидимые нити. – ВЫПЛЮНЬ! ДЫШИ!
Гарри упал подле Джинни на колени. У девушки стали закатываться глаза. Он не знал, что делать, как помочь ей. В поисках поддержки юноша окинул взглядом всю комнату. Нэвил был похож на привидение, он сидел у дальней стены, возле напольных часов, сжавшись в трясущийся комок, и плотно сдавливал уши руками. Гермиона лежала без сознания, ее пышные волосы так растрепались, что Гарри почудилось, будто подруге положили на голову лохматую собаку. Совершенно случайно его взгляд упал на один из темных углов комнаты. И он понял, что темноты стало больше, она разрасталась так, как разрастается и множится в теле больного раковая опухоль. А потом в этом непроницаемом мраке мелькнуло лицо. Ослепительно белый овал с черными провалами вместо глаз и рта. Рот был разинут до такой степени, что грозил поглотить собой весь лик. То была Джинни, ее портрет за секунду до смерти. Гарри сморгнул, и наваждение рассеялось.
Джинни Уизли затрясло так, что даже брат в ужасе отшатнулся от нее. Девочку колотило, словно одержимую, как будто ее било током. Пальцы на руках скрючились, ноги засеменили в воздухе. Спина выгнулась дугой сначала в одну сторону, потом в другую. Гарри увидел что-то, проступавшее через ее горло, оно топорщилось острыми краями, и кожа в тех местах натягивалась до белизны. Джинни захрипела, потом хрип перерос в шипение, в конвульсиях она дважды ударилась головой о пол, и ее, наконец, стошнило.
Рвало обильно и почти одним заходом, девушка стояла на четвереньках и лишь изредка подавалась вперед, когда грудь схватывал очередной спазм. Гарри не заметил, как на чердаке все стихло, он просто удивился тому, что звуки извергающейся рвоты столь отчетливы в этой комнате. Спустя минуту Джинни остановилась. Изо рта тянулись гибкие вожжи того, что некогда без проблем уживалось в желудке. Она несколько раз влажно откашлялась, а затем обессилено рухнула пластом на ковер. Рон медленно подполз к сестре и стал рукавом своего джемпера вытирать ей губы. В глинистой луже блевотины Гарри увидел квадратный кусочек пергамента. Бесплатный входной билет в «Комнату Страхов».

21:45

Девочки выглядели одна хуже другой. За прошедший час Джинни не произнесла ни единого слова, просто тихо сидела у камина и смотрела на огонь. Гермиона, с не менее подавленным видом, разглядывала собственные колени. Нэвила пришлось силком отрывать от старинных часов и втаскивать обратно на ковер. Темнота в углах действительно увеличилась в размерах, и только лишь в кругу света у огня можно было чувствовать себя в безопасности. Рон был на ногах, он расхаживал вдоль камина взад и вперед, заложив руки за спину.
- Должен быть выход, - неустанно повторял он. – Должен быть. Я вас сюда приволок, я и вызволю!
- Может быть, ответ кроется где-то здесь? – предположил Гарри. – В интерьере, в предметах.
- В книгах, – Гермиона подняла голову. – Здесь полно книг, а мы даже не поинтересовались, что там написано.
- Боишься, что здесь есть что-то, чего нет в библиотеке Хогварца? – огрызнулся Рон. – Ну тогда иди и пополни свои знания, почитай нам что-нибудь о рознях гигантов.
Гермиона совершенно не обиделась.
- Мне страшно, - промолвила она едва слышно.
- В каком смысле?
- Мне страшно подходить к полкам, - стыдливо призналась она. – Там темно… и этот холод.
- Не беспокойся, я принесу, - сказал Гарри. Он встал и подошел к стеллажам. На них больше не танцевали тени, выползки черноты из углов комнаты заволокли всю стену. Не теряя времени, парень стал вытаскивать книги – первые, что попадались под руку – и складывать их в стопку на полу. Когда их набралось около двенадцати штук, Гарри перетащил их на ковер. И сразу почувствовал уют и тепло, царившие на этом островке жизни. Там, за его пределами, смыкалась в кольцо беспроглядная ночь.
Бой напольных часов, ознаменовавший прошествие еще одного часа, заставил всех вздрогнуть. Их стрелки по-прежнему не двигались, но маятник добросовестно отмерял время.
- Ненавижу эти часы, - процедил сквозь зубы Нэвил.
Гарри, тем временем, сгрузил книги к ногам Гермионы.
- Хватит, или еще? – спросил он. Рон скептически покачал головой.
- Пожалуй, хватит, - Гермиона принялась с интересом проглядывать содержимое ветхих фолиантов. В темноте этого было не различить, но здесь Гарри увидел, что книги абсолютно идентичны – они различались лишь цветом обложек. На которых, кстати, ничего не было написано. Ни на обложках, ни на корешках.
Пока Гермиона занималась чтением, Гарри подсел к Рону.
- Как там Джинни? – спросил он, посмотрев в сторону сгорбившейся у камина фигурки.
- Плохо, как же еще! – Рон тоже взглянул на сестру. – Она в шоке. Больше всего на свете боялась задохнуться, и вот тебе пожалуйста.
В глазах друга Гарри увидел вину. Рон винил себя и в том, что притянул сюда друзей, и в том, что не может сейчас никому из них помочь.
- Не нужно себя терзать, - сказал Гарри. – Не ты виноват в том, что происходит здесь. Мне, почему-то, кажется, что мы не первые посетители этого места.
- Нет, - просипел Рон и весь напрягся. – Не первые… Порой я их вижу. Тех, кто был здесь до нас.
- Видишь? – изумился Гарри. – Где ты их видишь?
Рон понизил голос до полушепота и наклонился к приятелю поближе:
- В этих чертовых углах. В этой страшной темноте. Порой, они проявляются там. Люди. Лица. Они что-то говорят. Слов не разобрать, но я понимаю, что они просят. Умоляют.
- О чем умоляют?
- О пощаде. Им там плохо, Гарри, им там очень плохо. И знаешь что? Я до смерти их боюсь. До смерти боюсь этой темноты.
- Тютя! – вдруг выкрикнула Гермиона и все, включая Джинн, в недоумении уставились на нее. - Рева! Рвакля! Цап!
Девушка вперила взгляд в раскрытую книгу с черной обложкой, было очевидно, что она читает.
- Гермиона, не надо вслух, нам это не инте… - начал было Рон, но та, словно не слыша его, продолжала.
- Ждать… Мертвецы! Всюду мертвецы! Опусы, шелест, травинка. Драм Бог и Драм его сын. Да покарает Драм ренегатов и отступников. Печь и пламя! Клинки! Цап! Цап! Кровь, резня, ходить. Испивать. Насыщать. Хворь, забулдыга, мел. Мелом, мелом! Алое солнце, грохочущая луна. Трупные черви возят смычками по скрипкам, поют менестрели, ревом, ревом!
- Что с ней? – ужаснулся Нэвил.
- Гермиона, хватит! – рявкнул Рон. – Перестань читать эту бессмыслицу!
Девушка не реагировала. Ее взгляд с бешеной скоростью бегал по строчкам, а из глотки непрерывным потоком продолжали извергаться бессвязные слова.
- И к Нэму ходить. Сумасшедшие Боги! Драм, Крисзида, Нэмиус. Блохи. Едят. Иисус. Кривляться, в стане цирковых недорослей! Уродцы, уродцы, враждебный тать! Легион! Легион! Во храме точки пазух безумцев берут свое. Безумцы! Безумцы! Рева!
Гарри бросило в пот. Гермиона не могла оторваться от чтения, она заканчивала одну страницу, перелистывала ее окостеневшими пальцами, и начинала читать следующую.
- Стяжательство! Пересмешники. Хулители бранятся, а сострижет кожу он! Сущности дьявольской порождение. Винодел! Бегемот! Бегемот! Бурдюк, золотник, живица, изморозь. И бряцали стилетами бобыли на пепелищах жилищ своих, молили Драм! Венчанье вензелей возвысилось, а тварей донных ватаги!
- Гермиона, прекрати! – Рон подбежал к подруге и попытался выдернуть книгу у нее из рук. Хватка девушки была настолько сильна, что страницы под окаменевшими пальцами не сдвинулись и на миллиметр. – Остановись!
- Она не сможет остановиться, - глухо сказал Джинни. Девочка, наконец, отползла от камина и сейчас сидела на самом краю ковра, обняв обеими руками подушку. – Ты знаешь, что это за книга, Рон.
- Клыки одурманенных, да вопьются! Остыньте! Хвать, вас, хвать! Чело в венце, а венец на рдяном паласе!
Рон оставил попытки отнять у Гермионы книгу. Его лицо вытянулось, на нем появилось обреченное понимание.
- Заколдованная книга… - ошеломленно прошептал он. – Начавший ее читать, никогда больше не остановится.
- Святое Небо, я слыхал о таких, - вставил Нэвил. – Они очень редки.
Гарри подумалось, что неплохо бы теперь и ему хлопнуться в обморок. За последние три часа он испытал слишком много потрясений.
- Карминные крабы, выползающие на берег. И клешни их, клацающие. Стук и трепет! Молнии! Зарницы. Дагон и чудо-юдо Вельзевул! Карабкаться. Крах! И мор настанет. Цап! Хлябь… Цап!
- Что нам делать теперь? – спросил Рон. Гарри видел, что он весь дрожит. – Как ей помочь?
- Давайте подождем, - предложила Джинни, и плотнее прижалась к подушке. – Может быть, когда она дочитает до конца, все закончится?
Друзья грустно посмотрели на Гермиону, а та, не поднимая головы, декламировала вслух:
- Князья восстанут из своих склепов, и окатит Голеопу кровавая волна. Грай вороний поднимется ввысь. Пресмыкаться! Яд! Бранить. Стрижи. Птица грома. И дочь Гуары. В соитие! С мраком Левиафаном. Пичуги горных троп. Стальные очи на деревянных горбах. Кандалы. Темница. Хо-хо-хо! Сучьи выкидыши. Лай плотоядных псов. Драм Бог и Драм сын…

01:05

На беду, книга оказалась довольно длинной. Примерно за десять страниц до конца Гермиона охрипла и читала куда медленнее. Остальные, затаив дыхание, ждали, что будет, когда она перевернет последний лист.
- Ничего не выйдет, - заскулил Нэвил. Каждый новый абзац проклятой книги неуклонно приближал его к нервному срыву. – Ничего не получится!
- Не каркай, - жестко сказал Рон. – На кладбище и то веселее, чем с тобой в компании.
- Рон, кажется, я знаю способ, как установить с ней контакт, - обратился к другу Гарри, не отрывая зачарованного взгляда от Гермионы. – Она ведь в сознании, это очевидно!
- Расскажешь мне о нем через десять минут, - вяло отозвался Рон. – Может, и не понадобится. Внимание, это последняя страница!
Так и было, Гермиона заканчивала последние строки. Бедняжка совсем осипла, язык ворочался с большой натугой. Она больше не выкрикивала слова, а монотонно надиктовывала их себе под нос. С пальцев, вцепившихся в книгу, после двух с половиной часов безостановочного чтения, совсем сошла кровь. В комнате не было иных звуков, кроме треска поленьев в камине, тиканья древних часов и дрожащего голоса Гермионы:
- Крест а на кресте маяк слепит светом гладит небо и безвольная десница краем краем ох-ох нет ох-ох-ох нет не быть им королями миазмы челядь звон утраты глыбы острые края вспороть ох-ох вспороть сына Драм и дочь незаконнорожденную Дзо ох-ох-ох-ох-ох…
Она умолкла. В помещение остались лишь щелчки маятника и ласкаемых огнем головешек. Рон на присядках стал шаг за шагом подкрадываться к Гермионе. Ее голова по-прежнему нависала над раскрытой на последней странице книгой, волосы скрывали лицо, а руки не отпускали заговоренный фолиант. До подруги ему оставалась какая-то пара футов, и Гарри уже поверил в то, что все завершилось благополучно. Тем сильнее был его разочарование, когда Гермиона, совсем шепотом, но таким зловещим, захохотала:
- Хо-хо-хо-хо-хо… озд юнеджороноказен чод и мард аныс!
От неожиданности и шока Рон упал на спину. В приступе неконтролируемой паники он попятился от девушки, как от заразного зверя, способного накинуться в любой момент.
- Она… она читает в обратную сторону, - выдохнул Гарри. Мысли в голове путались, во рту пересохло. – Всемилостивое Небо, она читает в обратную сторону!
- Торапсв хо-хо! Торапсв яркеыртсо ыбылг. Ытарту новз. Дялеч ымзаим имялорак…
Назревавший нервный срыв Нэвила, наконец, случился. С абсолютно безумным видом он вскочил с места и кинулся на Рона. Тот совсем не ожидал нападения, поэтому первый же удар в грудь вышиб из него весь дух. Второй кулак угодил точно в нос, брызнула и заструилась по губам и подбородку черная в свете огня кровь.
- ЗАСТАВЬТЕ ЕЕ УМОЛКНУТЬ! – взвыл Нэвил дурным голос, хватая Рона за грудки. – У меня больше нет сил слушать все это! Я схожу с ума от ее гребаных слов! Это была твоя затея, ты и разбирайся!
- Тен хо-хо-хо, - шипела Гермиона. – Тен хо-хо…
- Остынь, приятель! – опомнившись, Рон уложил Нэвила на лопатки, уселся на него сверху и прижал его руки к полу, дабы не получить еще. – Ты собой не владеешь, остынь! Гарри, помоги мне!
- Джинни поможет, - крикнул Гарри, подбегая к Гермионе. Он уселся перед ней на колени и аккуратно взял за плечи.
- Мав-енм! Еиначровкс-еиначыр. Енакваг! Енакюсюс и… Иналд. Авез. Цилу токялс. Ворк! Укыдак оп меивзел. Алрог етигярпан, ыволог етникорпаз.
- Гермиона, ты меня слышишь? – спросил он и слегка тряхнул девушку. – Если ты слышишь, прочти следующий абзац громче обычного.
Гарри ждал. Он слышал, как за его спиной борются с Нэвилом Рон и Джинни. И совершенно не представлял, как гермионовы натруженные голосовые связки смогут издать нечто большее, чем шепот. К счастью, следующий абзац состоял всего и двух предложений.
- Игутшах йесыр хынревес ирещд, ыцнирп икашру! – это нельзя было назвать криком, но и шепотом тоже. Скорее, голосом чертовски простуженного мальчишки. - Пал хикхям ыдйарп и, ывьл хи яжум и икшок ыссецнирп!
- Отлично, - просиял Гарри. – Гермиона, когда ответ «да» - ты читаешь громче, когда «нет – тише. Договорились?
- Меонг ясеищачос, хлюш ынигав! – на издыхании гаркнула девушка. Гарри понимал, что диалог их будет коротким – скоро она совсем потеряет голос и станет просто беззвучно шевелить губами.
- Ты знаешь, как уничтожить книгу?
- Гурк! Итремс епорт ан ылаво воделс, вовхлов яитсанид! – те же надрывные интонации.
- Мы можем тебе чем-нибудь помочь?
- Еномед могонхерытеч ан яталп икдалкс, итаворк пиркс и… - едва различимым шепотом.
А потом вдруг, совершенно неожиданно, Гермиона выкрикнула:
- Ёе хакум в еныбар етйашем ен!!!
Это было так пронзительно, что возня на ковре тут же прекратилась. Гарри не подозревал, что у подруги еще остались силы на подобное.
- Что это значит, Гермиона? Эта фраза из книги, ее следует понять дословно?
Девушка утихла, голос исчез практически совсем. И, на сей раз, это не значило «нет», это значило «все». Диалогу пришел конец. Гарри повернулся к друзьям. Нэвил пластом лежал на ковре, сверху не нем восседал Рон, а Джинни, отдуваясь, держала ему ноги.
- Кто-нибудь запомнил, что она сказал? – спросил Гарри. – Как там, в обратном порядке… Ёе хакум… Муках ее. Что было дальше? Ну не молчите же вы, черт возьми! Что было потом?
- В нбар, кажется, - неуверенно сказал Рон. – Вроде того…
- Рабн в, - Гарри нахмурился. – Рабн в, рабн в… Бессмыслица какая-то.
- А мне послышалось «в еныбар», - сказала Джинни. – Рабыне в. Получается, «рабыне в муках ее».
- Рабыне в муках ее… Нет, непонятно, там было что-то еще.
- Етйашем ен, - пробубнил с пола Нэвил. – Я точно слышал, «етйашем ен». То есть, «не мешайте».
- Не мешайте рабыне в муках ее, - задумчиво проговорил Гарри. – Что бы это значило?
- Гермиона, ты куда? – ахнул Рон.
Гермиона медленно поднялась на ноги. Не отрываясь от книги ни на секунду, не переставая суфлировать себе под нос сочинение безумного автора, она неуверенными шажками стала приближаться к пылающему камину. Прежде чем Гарри успел сообразить что к чему, девушка с кошачьей грацией прыгнула к заградительной решетке. Именно через нее она перекинула свои намертво вцепившиеся в книгу руки – уже в следующее мгновение они по самый локоть оказались в огне.
- НЕТ! – Рон метнулся было к подруге, но Гарри вовремя его остановил. Обхватив за пояс, повалил на пол.
- Что ты делаешь?! – завопил тот. - Отпусти! Она же покалечит себя, отпусти! Отпусти, сука!
- Не мешайте рабыне в муках ее! – воскликнул Гарри, изо всех сил удерживая брыкающегося товарища. – НЕ МЕШАЙТЕ РАБЫНЕ В МУКАХ ЕЕ!!!
Первыми стали обгорать кончики пальцев. Тонкие ногти чернели и плавились, точно смола. Нежная кожа сначала вспухала пузырями, потом эти пузыри сдувались, будто кто-то прокалывал их иглой. Они обмякали и багровели, затем синели и тоже чернели. Страшные ожоги разрастались, как кляксы на бумаге, ползли ввверх по руками, от кистей и по предплечью они покрывались странной испариной, которая жирно блестела в сияющих языках пламени. Комнату наполнил отвратительный смрад. Гарри вспомнил – так пахло на кухне, когда тетя Петунья обжигала рождественскую индейку. Дух паленого сала. Когда он сменился ароматом жареного мяса, Нэвила вывернуло на ковер.
Самым ужасным было то, что Гермиона не кричала от той адской боли, которую испытывала. Она просто громко читала. Из ее груди не вырвалось ни единого стона, лишь сухой текст, окончательно потерявший всякий смысл.
- Крусти бали мрокобротсцывилаград! Бруки вроде аорадл аод афоаоа грузблас! Брустофф шага шинда сприкромалибора!
Она уже даже не смотрела в книгу – голова бешено моталась в разные стороны, и лишь пышные волосы смягчали ее периодические столкновения с каминной аркой. Руки ниже локтей стали тоньше, как будто они усыхали. Кожа на тыльной стороне ладоней сморщилась и напоминала потрескавшийся асфальт раскаленным летним полднем. Когда Гарри показалось, что еще немного, и огонь обглодает плоть до самых костей, загорелась книга.
Проклятые страницы вспыхнули, словно новогодняя шутиха, из камина на пол посыпались искры. А еще через секунду пергамент превратился в пепел и унесся с горячим воздухом в дымоход. Гермиона откатилась от заградительной решетки, прижимая обожженные руки к груди, и упала на спину. Из ее горла, наконец, перестали вылетать слова. Вместо них комнату огласил такой дикий вопль, какого Гарри не слышал за всю свою жизнь. Обомлев, он выпустил трепыхающегося Рона, и тот опрометью ринулся к девушке.
- Гермиона!
Она плакала. Так отчаянно и горько, что хотелось заплакать вместе с ней. По измазанным копотью щекам катились крупные слезы, оставляя за собой светлые следы. Изувеченные руки, лежавшие на ее груди, лихорадочно тряслись.
- Гермиона, тебя вылечат, не плачь, - Рон опустился перед ней на колени. Гарри видел, как заблестела влага в его глазах, как задрожали губы. – Ты ведь такая храбрая, держись.
Джинни глядела на подругу в таком напряжении, что, казалось, ее вот-вот хватит удар. На лице были отчетливо различимы кровавые следы от ногтей. Нэвил отрешенно сидел в стороне. Обхватив себя руками, он раскачивался из стороны в сторону и монотонно бубнил что-то под нос.
- Бо-о-ольно, - заскулила Гермиона. – Очень больно…
- Сейчас, сейчас, - Рон торопливо стянул с себя майку и принялся рвать ее на лоскуты. – Их надо обмотать. Потерпи чуть-чуть. Гарри, помоги мне!
Процедура перевязки казалась Гарри кошмарным сном. Бесконечным, кошмарным сном. Когда ткань касалась изуродованной ожогами кожи, девушка всегда долго кричала и требовала прекратить. Поэтому приходилось останавливаться и пережидать приступы боли. Он не помнил точно, сколько длилась эта ужасная сцена. Помнил только, что последние полоски ткани они накладывали без помех – Гермиона перестала биться. Она потеряла сознание.

02:35

Последующий час прошел, как в аду. Он сменялся периодами покоя – когда Гермиона проваливалась в забытье, и периодами мучений – когда она приходила в себя. В эти промежутки времени девушка постоянно плакала, а Гарри, Рон и Джинни как могли успокаивали ее. Ткань, покрывавшая ожоги от локтевых сгибов до кистей, давно пропиталась кровью, но ребята не решались ее сменить. Повторная перевязка была равносильна экзекуции. Им оставалось лишь увещевать ее в том, что в клинике магических повреждений имени святого Мунго знахари легко справятся с ее увечьями. В один из таких промежутков бодрствования, когда часы Гарри показывали половину третьего ночи, в стене появилась дверь.
Гарри почувствовал ее спиной. Его окатило потусторонним холодом. Когда он обернулся, то увидел черную занавесь, которая была задрана к потолку, как если бы он и пол поменялись местами, и сила притяжения действовала бы снизу вверх.
- Мерлин, - вырвалось у Рона. – Гермиона, гляди!
Парень в очередной раз протер ее заплаканные глаза уголком платочка – сама она этого сделать не могла. Джинни тоже оглянулась и изумленно раскрыла рот. Нэвил перестал раскачиваться, замер.
С протяжным скрипом дверь отворилась, и Гарри невольно стиснул зубы. За дверным проемом ничего не было – лишь сплошная чернота, такая же, как и в углах комнаты. Потянуло морозом, столь сильным, что тепло от камина перестало ощущаться.
- Гермиона Грэйнджер, Ваше приключение окончено, на выход, - сказал вдруг кто-то. Голос был не мужским, но и не женским. Гарри подумалось, что, может быть, его вообще и не было, что это прозвучало только у него в голове. Как оказалось, он был не один.
- Мы все хотим выйти! – отчаянно крикнул Рон. – Мы достаточно испугались, и это все зашло слишком далеко! Отпустите нас!
- Нет, - возразил голос. – Сейчас выйдет только Гермиона Грэйнджер. Или не выйдет никто.
Гарри хотел встать, но понял, что не может пошевелиться. Бросив взгляд на Рона, он понял, что тот тоже не владеет своим телом. И Джинни. И Нэвил.
Одна Гермиона могла двигаться. Она перестала плакать и, постанывая, села.
- Выпустите нас всех, - взмолилась девушка, все еще прижимая дрожащие руки к груди. – Без друзей я никуда не пойду.
- Уходи, - приказал Гарри. – Забудь о нас, уходи.
- Нет…
- Нас выпустят попозже, как и тебя, - сказала Джинни. – А тебе необходима помощь, уходи.
- Нет…
- УБИРАЙСЯ! – взорвался Рон. – РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО, УБИРАЙСЯ!
- Гермиона Грэйнджер, Ваше приключение окончено, на выход, - без эмоций повторил голос.
Она с трудом поднялась на ноги и огляделась, точно затравленный зверь.
- Иди, - невероятными усилиями Гарри выжал из себя улыбку. – Поторопись.
По ее лицу опять катились слезы, когда она неуверенным шагом приближалась к двери. Уже у порога бесплотный голос велел ей остановиться.
- Билет, - потребовал он. – Предъявите входной билет.
- У…у меня он в кармане… - сказала Гермиона.
- Предъявите входной билет.
- Я… не могу достать. Мои руки…
- Предъявите входной билет.
Когда Гермиона, пошатываясь, корчась от боли, обливаясь слезами, медленно потянулась к карману блузки своими почерневшими пальцами, на которых отсутствовали ногти, Гарри зажмурился. И слышал лишь ее судорожные вздохи.
Уже успевший измараться в крови билет девушка показала в темноту. Только теперь там кто-то был. Гарри различил силуэт человека в капюшоне, опущенном на глаза.
- Гермиона Грэйнджэр, Вы можете выйти, - бесстрастно объявил голос.
Она в последний раз обернулась к друзьям, ее распухшее лицо было преисполнено страданием.
- Пока, - сказал Рон.
- Счастливо, - подмигнула Джинни.
- Увидимся снаружи, - пообещал Гарри.
Нэвил молчал.
- Я вас люблю, - пискнула Гермиона, а потом быстро сделала шаг вперед и исчезла в темноте. Дверь тут же захлопнулась следом за ней без единого скрипа, упала занавесь. Гарри сморгнул и проход испарился.
Нэвил снова стал раскачиваться взад и вперед. Теперь, в гробовой тишине, можно было слышать то, что он лопочет без устали:
- Они поджарились, они поджарились, поджарились, поджарились. Они поджарились. Они поджарились….