Глава 2

- Эй, Уизли, я видел, ты продулся вчистую, - громогласно заявил Маклагген, едва протиснувшись через портретный проем. - Ни одного мяча не взял.

Близился вечер, и гостиная гудела десятками голосов. Младшекурсники играли в волшебные шахматы и запускали заколдованных бумажных змеев, старшие студенты разбрелись по углам: кто-то сидел с книжкой, кто-то баловался вычитанными в библиотеке заклинаниями, а наиболее сознательные переписывали конспекты или готовили уроки на понедельник. Гермиона с Косолапусом на коленях уютно устроилась перед камином. В руках у нее с завидной скоростью мелькали спицы, с которых свисал бесформенный зеленый чулок - по ее словам, шапка для домового эльфа. Опозоренный Рон провел в спальне почти все послеобеденные часы и выполз на свет божий совсем недавно. Его словно бы никто не заметил: никто не хихикал, не тыкал пальцем, не отводил стыдливо глаза, не лез с расспросами, - и юноша, наконец, позволил себе расслабиться. Опустился на диванчик рядом с Гермионой, не зная, куда деть сцепленные в замочек руки, и устремил взгляд в камин. Девушка улыбнулась ему ободряюще и вернулась к вязанию.

Но вот сквозь дверную арку в гостиную ввалился Маклагген. Отыскал цепким взглядом рыжую макушку Уизли, и его бесцеремонная реплика повисла в воцарившейся тишине, нарушаемой только монотонным тиканьем часов на каминной полке. Наливаясь краской, Рон оглянулся. Бесчисленные веснушки у него на носу заполыхали, а уши словно превратились в два тлеющих факела. Гермиона приподнялась, опираясь рукой на подлокотник дивана. Клубок зеленых ниток скатился у нее с коленей и упал на пол, Косолапус с радостным мявом дунул его ловить. Два десятка глаз вперились в несчастного Рона.

- Не думаю, что у тебя получилось бы лучше, - решительно сказал Гарри, спрыгивая с подоконника, на котором провел последний час.

Маклагген осклабился.

- У меня, в отличие от твоего дружка, Поттер, не дырявые руки, - заявил он, посмеиваясь. - Или ты и теперь будешь защищать этого бездаря? После того, как он дал маху на сегодняшней тренировке?

- Тебя это не касается, - твердо произнес Гарри. – Иди, куда шел.

- И что же это получается? - Маклагген картинно развел здоровенные ручищи в стороны, обращаясь ко всем присутствующим, требуя поддержки. - Если ты приятель капитана, то твое место среди лучших даже невзирая на то, что видишь метлу в первый раз и не можешь прикрыть спиной дырку от бублика?

Кто-то сдавленно хихикнул, кто-то хмыкнул, кто-то неодобрительно покачал головой. Но большинство просто с любопытством следили за развитием событий.

- Не все имеют спины в три обхвата! – бойко вступилась за Рона Гермиона.

- Вот именно, - насмешливо подхватил Гарри. - Посмотри на себя, прежде чем к другим цепляться. Я видел, как ты летаешь. Тролль и тот проворнее. Удивляюсь, как под тобой еще метла не треснула.

Маклагген побагровел.

- Да я бы вас всех в три счета... - зарычал он.

- У тебя была возможность, когда я набирал команду, - оборвал Гарри. - И ты продемонстрировал грацию бегемота, а после драки кулаками не машут, ясно?

- Я все равно попаду в команду, - Маклагген направился к лестнице, ведущей в спальни мальчиков. - И ты еще пожалеешь, что не взял меня сразу, Поттер. Ты еще вспомнишь обо мне, когда твой убогий приятель перед матчем обоссытся и навернется с метлы.

- Шел бы ты отсюда, - начиная терять терпение, попросил Гарри. Рука сама собой нащупала за поясом джинсов волшебную палочку. Маклагген проследил за этим невольным движением, презрительно скривил губы и повернулся к Рону.

- Что, Уизли, прячешься за Поттера? Ни слова в свое оправдание? Ничтожество. - и, с видимым трудом подавив желание сплюнуть, он затопал по лестнице наверх.

Гарри облегченно вздохнул. Гермиона быстро огляделась.

- Занимайтесь своими делами, - сказала она жестким, не терпящим возражений тоном старосты. - Ну?

Гриффиндорцы закопошились. Возобновились игры в шахматы, шелест книжных страниц и вспышки заклинаний.

- Маклагген совсем спятил, - сказал Гарри, подходя к друзьям. - Того и гляди на кого-нибудь набросится и побьет.

- И не говори, - откликнулась Гермиона, старательно делая вид, будто не замечает малиновой уныло-постной физиономии Рона. - Но если он так сделает, мне придется снять очки с собственного факультета.

- Слушай, - Гарри замялся, отводя глаза и напуская на себя безразличный вид, - ты Джинни не видела?

- Джинни? - Гермиона наморщила лоб. - Кажется, она куда-то выходила. Уже давно. А возвращалась или нет, не помню. А что?

- Да так, - юноша пожал плечами. Разочарование оказалось не так-то просто скрыть, особенно от прозорливой Гермионы.

- Хочешь, я посмотрю в спальне?

Гарри опасливо покосился на Рона.

- Не нужно. Это... потерпит. Не срочно.

- Ну ладно, - Гермиона тоже бросила на друга встревоженный взгляд и вопросительно приподняла брови. Потом уселась на диван. - Косолапус! А ну отдай клубок, негодник!

- Я... это... пойду... прогуляюсь, - пробормотал Рон и, спотыкаясь, натыкаясь на столы и кресла, точно пьяный, зашагал к выходу. Гермиона сделала страшные глаза, и Гарри, опомнившись, бросился следом за другом. Нагнать Рона удалось, лишь когда его долговязая, ссутуленная фигура уже скрылась в портретном проеме.

- Рон, подожди!

- Чего тебе? - Уизли недовольно дернул плечом: мол, отвяжись, дай умереть спокойно.

- Не переживай ты так из-за этого дурака Маклаггена. Мозги-то не накачаешь.

Рон угрюмо кивнул и продолжил путь молча. Засунув руки в карманы, не зная, как еще поддержать захандрившего друга, Гарри поплелся следом. В голову ему то и дело лезли безрадостные мысли о Джинни. Его грызла совесть. А сильнее всего допекала боязнь, что Рон узнает об их отношениях и ссоре. Еще один болезненный удар - и от кого?! От лучшего друга! Если Рон и не открутит ему голову сразу, то дружбе уж точно наступит конец. И вот, раздираемый противоречивыми чувствами, старательно подбирая слова утешения и в то же время в мучаясь от страха, Гарри обреченно тащился за Роном по коридору.

- Ты не был на ужине, - вспомнил он и ухватился за эту мысль, как утопающий за соломинку. Рон всегда любил хорошо поесть. - Хочешь, сходим на кухню, навестим Добби?

Уизли безучастно покачал головой.

- Так нельзя, - заметил Гарри, с отвращением замечая нотационные нотки в своем голосе. - Что ты паришься из-за этого идиота...

- Да я не из-за него! - простонал Рон. Ну, хоть какое-то проявление эмоций, и на том спасибо. - Сам же видел, как я играл, - последнее слово Рон выплюнул с таким выражением, будто это был комок грязи, застрявший у него между зубов. - Маклагген прав, я полное ничтожество.

Начинается!

- Прекрати. Я уверен, ты отлично сыграешь...

- Отстань, - Уизли устало махнул рукой. - Я безнадежен, и нечего на меня время тратить. Может, для команды правда было бы лучше, если бы на ворота встал Маклагген... или еще кто-нибудь?

- Ты в своем уме? - Гарри чуть не покрутил пальцем у виска. - Ты видел его комплекцию?

- Я видел свой позор.

- Не бери в голову. Все когда-то проигрывают.

- И это ты говоришь после того, как отсобачил Дина в раздевалке?

Гарри смутился.

- Тебе нужна победа, Гриффиндору нужен хороший вратарь, - продолжил Рон. - А со мной мы продуемся, и не спорь. Я это знаю.

- Прорицатель хренов, - буркнул Гарри. - Ты куда собрался-то?

- Никуда. Поброжу по коридорам. Может, Большой Зал еще не закрыли и ужин не убрали. Иди, не надо за мной ходить и сопли подтирать.

- Ты уверен? - Гарри поперхнулся. - То есть, я имел в виду, ты точно в порядке?

- В полном, - Рон криво деланно усмехнулся. - Если попадется Малфой, отобьюсь.

- Ну, тогда смотри, - Гарри замедлил шаги и проследил за другом, пока тот не скрылся за ближайшим поворотом. Он еще не знал, куда собирается идти и зачем. Возвращаться в гостиную не хотелось: снова торчать на подоконнике, умываясь все теми же горючими слезами сожалений, наблюдать за мельтешащими спицами Гермионы, вздрагивать от каждого шороха в надежде, что вот-вот появится Джинни... Нет, гостиная отпадала. Библиотека наверняка уже была закрыта. А бесцельно бродить по коридорам, не захватив ни мантию-невидимку, ни карту Мародеров, Гарри не любил. Поэтому уныло побрел, куда глаза глядят. Прямо.

Ноги сами вынесли его к воротам замка, а оттуда через открытую галерею на край холма. Ветер пронизывал до костей. Несмотря на начало весны темнело еще по-зимнему рано. Ночное небо заволокли тяжелые тучи. То ли гроза надвигалась, то ли снег вот-вот повалит - не разберешь. Трясясь от холода, Гарри стал спускаться с холма по узкой, извилистой тропинке. Правда, очень быстро об этом пожалел - он не одолел еще и половину пути, а зуб на зуб уже не попадал. С трудом ворочая языком, юноша прошептал согревающее заклинание - и как раньше не додумался? По замерзшему телу разлилось блаженное тепло, застывшая в венах кровь потекла веселее.

Подходя к стадиону, он ускорил шаги, а вскоре и вовсе пустился бегом. "Молния" - вот что ему сейчас было жизненно необходимо, вот чего так отчаянно требовало его усталое тело. Небо - вот к чему рвалась измученная, изъеденная совестью душа. Взмыть высоко-высоко, в промозглое месиво грязно-серых туч, чтобы ледяной воздух поднебесья выветрил из головы и уныние, и горечь, и нестерпимую тоску, и даже болезненную любовную лихорадку. Забыться, растворившись в полете, потеряв счет времени, один на один с ночью, с ветром, с пустотой.

Заиндевевшая прошлогодняя трава хрустела под ботинками, и звонко трещал сковавший лужицы лед, напоминая об утреннем походе к стадиону. Гарри, как мог, гнал прочь воспоминания. Свернув сразу за воротами налево, он оказался перед входом в комментаторскую башню. Потянул дверь на себя, бесшумно скользнул в темный коридор. Двигаться на ощупь было неудобно, но за несколько лет тренировок Гарри изучил здесь каждый угол, каждую трещинку штукатурке на стенах. Прямо перед ним в глубине коридора начиналась лестница, ведущая на площадку для преподавателей и комментатора, по левую руку находились раздевалки Слизерина и Рейвенкло, по правую - Гриффиндора и Хаффлпаффа.

Гарри сам не понял, почему не зажег палочку. Что встревожило его, заставило насторожиться и прислушаться? Отчего он, словно скованный внезапным непонятным предчувствием, замедлил шаги, встал на цыпочки и как можно осторожнее повернул ручку и приоткрыл дверь гриффиндорской раздевалки? Может, сказался инстинкт выживания - тот самый, что даже в безопасной, привычной обстановке требовал сначала проверить, а потом действовать? Противостояние Волдеморту научило его многому... Или в застоявшемся, пахнущем сыростью воздухе Гарри почудился странный шлейф ароматов? Цветочных, сладковатых, солнечных...

Дверь еле слышно скрипнула, и у Гарри внутри все оборвалось. Он замер, вслушиваясь в грохот собственного сердца. По коже поползли мурашки. В помещении было темно, если не считать серого прямоугольника окна в торцевой стене и бледного дрожащего огонька волшебной палочки. В раздевалке кто-то был! И был не один. Неужели пара отчаянных влюбленных, нарушая все мыслимые запреты, улизнула из замка, чтобы уединиться там, где их точно не достанет ни вездесущий Снейп, ни злобный смотритель Филч? Гарри мигом покрылся холодной испариной, и, сконфузившись, уже собрался ретироваться к входной двери. Но тут до него долетел тихий, испуганный голос Джинни. Джинни?!

- Что это было?

- Где? - отозвался другой голос, слабый и отчужденный. Гарри не спутал бы его ни с каким другим - так отрешенно и мелодично умела разговаривать только Луна Лавгуд. Но позвольте, что они обе делали в такое время в таком месте?!

- Дверь скрипнула, - взволнованно сказала Джинни. Гарри услышал, как глухо стукнули об пол подметки ее туфель, - видимо, девушка спрыгнула с подоконника. От растерянности и страха быть застигнутым юношу словно парализовало. Он стоял, не смея шелохнуться, не чувствуя под собой ног, боясь сделать вдох и даже моргнуть. И только сердце колотилось с такой силой, что от каждого его толчка Гарри ощутимо встряхивало, и казалось, он весь мелко, судорожно подергивался.

Еще миг - и Джинни выглянет в коридор, и тогда...

Но в раздевалке послышался шорох ткани, и тонкий голосок произнес:

- Там никого нет, это просто ветер.

- Ветер?

- Конечно.

- Или нарглы? - чуть насмешливо спросила Джинни.

- Нарглов не существует, - с горечью сказала Луна. - Отец выдумал их, чтобы я поменьше думала о маминой смерти.

- Извини... - снова шелест одежды, тихий вздох.

Минуло несколько долгих секунд, прежде чем Гарри нашел в себе силы перевести дух. Совесть завопила, что подглядывать низко и подло, но на сегодняшний день Гарри был сыт ею по горло. Собрав волю в кулак, он отважился заглянуть в дверную щель.

Силуэт Джинни отчетливо вырисовывался на фоне окна - девушка стояла, прислонившись к деревянному подоконнику. С кончика ее волшебной палочки сорвался тусклый желтоватый огонек и повис на уровне глаз. Джинни засунула палочку в карман мантии и ссутулилась. Гарри вдруг подумал, что выглядела она уж очень усталой и измученной. Луну ему было видно хуже, потому что она смотрела на Джинни, повернувшись к двери спиной. Только ее растрепанная макушка серебрилась в блеклом свете.

- Не извиняйся. Я давно смирилась, - произнесла Луна. - Было тяжело, но время лечит.

Джинни протянула к ней руки, обняла, и в этом простом жесте заключалось гораздо больше заботы и нежности, чем в обычном дружеском объятии. Гарри недоуменно моргнул. И тут же утвердился в подозрениях и окончательно перестал что-либо соображать, когда Джинни подалась вперед и ласково поцеловала подругу прямо в губы. Гриффиндорца передернуло. В животе словно образовался глубокий черный колодец.

- Жаль, что вы с Гарри так и не помирились, - грустно заметила Луна. - Я действительно не хотела, чтобы так вышло.

Гарри прикусил губу. Вот сейчас на его голову обрушится гневная тирада с вкраплениями емких эпитетов и далеко не лестных сравнений. Однако когда Джинни заговорила, в ее голосе не оказалось ни тени раздражения - только печаль, только горечь.

- Знаю. Гарри слишком вспыльчив. Вечно сначала наломает дров, а потом думает, что с ними делать. Но если честно... этот поцелуй... - Джинни смутилась, - из головы не идет весь день! Вот здесь это случилось, прямо у двери... Господи, Луна, если бы ты только знала... у меня земля уплыла из-под ног, в живот точно кипятка впрыснули и там стало так горячо и мокро... - Джинни нервно хихикнула.

Гарри сглотнул.

- Хочешь его? - шепнула Луна. - Или вообще?

- Что значит "вообще"? Если бы мне нужен был кто-то, кроме него, я бы давно нашла, с кем переспать. Желающих было предостаточно, выбирай - не хочу.

Гарри сжал кулаки.

- Но ты спишь со мной, - возразила Луна пустым голосом.

Гарри привалился плечом к стене и стукнулся виском о штукатурку. Что она сказала?

- Это другое. Совсем не то же самое, что с парнем.

Может, он все-таки ослышался?

- Ты бы хотела, чтобы он был сейчас здесь, с тобой? - спросила Луна.

- С нами, - глухо отозвалась Джинни. - Потому что тебя я тоже люблю.

- Но не так сильно, как Гарри?

Джинни помолчала.

- Какое это имеет значение? Правда... не знаю, что будет теперь. Он ведь думает, что я предала его, рассказав тебе.

- Это не предательство, милая. Ну, хочешь, я снова сделаю это? Тебе станет легче?

Картинка перед глазами у Гарри помутнела и поплыла, когда Джинни обхватила подругу за голову, запуская пальцы в ее лохматые пепельные волосы, и поцеловала неторопливым, томительным поцелуем. Луна ответила, расстегивая на Джинни мантию, разводя края в стороны.

- Представь, что это его руки, его губы, его язык, - зашептала она.

Джинни тихо застонала.

Гарри словно тролль ахнул дубиной по затылку. Он стоял, оцепенев, чувствуя, как горят щеки, полыхают уши, занимается огнем все тело. Липкий пот выступил на коже, в свитере и джинсах стало невыносимо жарко, а воздух показался густым, как разогретое желе, и таким же вязким. До боли закусив нижнюю губу, прижав мокрую от испарины ладонь к косяку напротив лица, юноша попытался сфокусировать на ней взгляд - бесполезно. Руки затряслись. Мысли рассыпались, распались на составные: на отдельные слова, обрывки фраз, ассоциации, образы. Джинни лгала... все это время лгала... У нее есть другая... От горечи, досады и отчаяния, внезапно очутившись на грани помешательства, Гарри едва не расхохотался в голос. Другая! Он зажмурился. И она спала с ней! Но как, Мерлина ради, как?!

Он должен был что-то предпринять. Распахнуть дверь и заявить о своем присутствии, заглянуть в глаза предавшей его девушке, выплеснуть ей в лицо все свое разочарование. От нестерпимой боли захотелось взвыть.

Но вместо этого Гарри снова поднял взгляд и уставился в узкую щель.

Джинни была прекрасна. Сколько раз, ворочаясь без сна, он мечтал увидеть ее такой послушной, податливой, беспрекословно подчиняющейся его желаниям? Он отчетливо видел, как на ее светлых, усеянных веснушками щеках разгорается лихорадочный румянец, как кончик языка возбужденно облизывает покрасневшие от поцелуя губы, а голова откидывается назад, прислоняясь к оконному стеклу и подставляя шею тонким, болезненно-прозрачным пальцам Луны. Кажущиеся сейчас темными волосы гриффиндорки рассыпались по плечам, тускло отсвечивая медью. Луна расстегнула пуговички на вязаной кофте подруги, принялась за старую форменную блузку... Гарри напрягся. От подсмотренной сцены низ живота сладко заныл, а сердце пустилось вскачь. Они с Джинни не заходили так далеко. О том, чтобы увидеть ее обнаженной - да даже в одной тонкой майке! - Гарри мог лишь грезить во сне или в ванной, пока никого не было рядом. И вдруг он обнаружил себя нетерпеливо, жадно следящим сразу за двумя девушками, которые, видимо, собирались заняться любовью, причем не впервые! Все обиды разом притупились, вся ревность испарилась, и Гарри поймал себя на том, что даже Луна его больше не раздражала и не выводила из себя.

Под блузкой у Джинни оказался только простой белый лифчик, соблазнительно приподнимающий грудь. Луна потянулась, поцеловала шею подруги, на несколько мгновений лишив Гарри обзора, и тот, вытянув шею, чуть не ввалился в раздевалку. Отстранившись, девушка сняла с плеч Джинни тонкие лямки, заправив их в рукава блузки так, что и блузка, и кофта остались на месте, и принялась медленно поглаживать покрывшуюся мурашками кожу подруги, потихоньку стягивая чашечки вниз. Джинни задышала глубже, шумно втягивая воздух сквозь приоткрытые губы. Наконец, полностью сняв лифчик, Луна легонько дотронулась пальцами до затвердевших розовых сосков, и Джинни с глухим стоном выгнулась ей навстречу. Что творилось в этот момент с Гарри, было не передать! Колени у него превратились в трясущееся желе, еще чуть-чуть - и подломятся, а в паху заполыхал настоящий пожар. Ладонь сама собой потянулась к ремню джинсов. Луна продолжала ласкать подругу, теперь уже губами, ее влажный язычок, дразня, вылизывал соски Джинни, а руки нырнули под юбку и потащили вниз бордовые шерстяные колготки. Вскоре и колготки, и туфли, и трусики в цветочек оказались брошены на грязный пол раздевалки. Луна сползла ниже, почти встала на колени, с трудом удерживая равновесие. Джинни закинула одну ногу на узкий подоконник, второй по-прежнему упираясь в пол. Она вся дрожала, зажмурившись, запустив руки в растрепанные волосы Луны. С раскрытых темных губ срывались стоны и бессвязный лепет, но сквозь шум в ушах, сквозь шелест ткани и тянущее, мучительное, нестерпимое вожделение до юноши все-таки долетел умоляющий, на грани слышимости, шепот: "Гарри..."

Сдерживаться больше не было сил. Влажными от пота руками Гарри расстегнул ремень, дернул слишком резко - и металлическая пряжка, выскочив из петли, врезалась в дверной косяк с громким "бац". Девушки вздрогнули. Луна оглянулась, облизывая распухшие губы. Испуганная до полусмерти Джинни даже не нашла сил прикрыться - только нога ее бессильно соскользнула с подоконника. Наплевав на все и всех, ни черта не соображая, Гарри распахнул дверь. Красный, потный, возбужденный до того последнего предела, за которым люди начинают творить глупости, в расстегнутых джинсах и с непередаваемой смесью похоти, стыда, досады и решимости на лице, он шагнул в раздевалку. Джинни слабо всхлипнула, прижимая к груди ладони с растопыренными пальцами, Луна неуклюже поднялась с затекших коленей.

- Привет, Гарри, - прозвучал ее безжизненный голосок. Ничего нелепее ему еще слышать не доводилось. Будто он застиг их обеих за чашкой чая и чтением "Пророка" в Большом Зале!

- Привет, - выдохнул юноша и, не обращая больше на Луну внимания, двинулся к Джинни. От испуга, что он может отвесить ей оплеуху, виноватая, дрожащая от стыда гриффиндорка сжалась, заслоняя лицо руками, и отвернулась. Гарри сдавил ее плечо онемевшими пальцами, развернул к себе, силой отнял ее мокрые от слез ладони от лица и заткнул ее рот голодным, грязным поцелуем. Изогнул ее по себе, бесцеремонно втиснул в свое напряженное, пышущее жаром тело и низко, гортанно застонал. Джинни ахнула, обвивая его руками - лямки лифчика затрещали, больно впиваясь в кожу. У ее губ был терпкий, сладкий привкус - воспоминание о том, что всего несколько минут назад она целовалась с девушкой, током пробежало по оголенным нервам. Гарри оторвался от нее, повернулся, схватил за рукав мантии растерянную Луну, которая уже сделала робкий шажок к двери, и притянул ее к себе, к ним обоим. В затуманенных голубых глазах мелькнуло удивление, недоверие, а затем Луна подалась вперед и мягко поцеловала юношу в губы. Светлая, отрешенная, теплая... Ее движения завораживали, ее вкус разительно отличался от огненной Джинни, ее хотелось целовать до умопомрачения, изнывая от томительного, вязкого желания. Наслаждаясь ее нежными губами, Гарри почувствовал, как проворные пальцы Джинни снимают с него джинсы вместе с бельем. Холод опалил кожу, и юноша отпустил Луну, судорожно ловя ртом воздух. Неужели... Неужели это случится сейчас... Неужели она действительно хотела... просила...

- Гарри, - шепнула Джинни, почти не размыкая губ. Глаза у нее сияли, в их глубине все ярче и ярче разгорался незнакомый темный огонь, и Гарри казалось, это было отражение его собственной шальной, безудержной страсти. Джинни неуклюже взобралась на подоконник - слишком узкий, слишком жесткий, с острым, рассохшимся на щепки деревянным краем. Гарри едва успел удержать ее от падения - она сразу же развела ножки, сдавив бедрами его бока, - и охнул, шумно выдохнул и с громким стоном уткнулся взмокшим лбом в шею девушки. Джинни заерзала, потерлась об него - влажная, горячая. Неудобно... Мерлин, до чего же было неудобно! Руку не протянешь, Джинни не отпустишь, да еще очки перекосились, и вообще все это, должно быть, выглядело до одури комично. Гарри мысленно проклял свою неопытность и неловкость, которые грозили испортить такой потрясающий, такой чертовски важный момент! И вдруг он уперся во что-то прохладное. Чья-то ладошка неумело, но крайне уверенно обернулась вокруг его члена и сжала, размазывая липкую, теплую влагу по всей длине.

- Луна, - выдохнул Гарри. Девушка стояла на коленях в луже черной мантии, в облаке серебристо-пепельных волос, глядя на него снизу вверх замутненными влечением глазами. Она хрипло, рвано дышала, продолжая ласкать его, пока он не потерялся окончательно во всхлипах, вздохах, обрывках фраз и судорожных движениях.

- Луна... - снова - с мольбой в голосе. Юноша не договорил - она поняла и без слов. Разжала пальцы, направила... И одним толчком Гарри ворвался в тесную, запретную глубину женского тела. Джинни вскрикнула, крепче обнимая его ногами. Наслаждение полоснуло по внутренностям вместе с болью, точно тупая бритва, превращаясь во что-то тугое, раскаленное, пульсирующее и с огромным трудом умещавшееся внутри. Джинни закусила губу, впиваясь ноготками в напряженные плечи Гарри сквозь свитер - только бы не выпустить, только бы удержать, только бы вобрать в себя как можно больше его... чтобы в саму кровь впитался, чтобы одно тело, одно дыхание, одно сердцебиение на двоих... Болезненные, жгучие толчки, словно сдирающие нежную кожу внутри тонкими полосками, как разновидность изощренной пытки, заставляли задыхаться и жалобно постанывать. Глаза переполнились непрошенными слезами. Джинни зажмурилась - и в тот же миг ощутила, как обветренные губы Луны собирают стекающие по щекам соленые капли. Луна безудержно целовала ее мокрые веки, ресницы, виски, раскрытые губы, а Гарри был внутри... наконец-то внутри... Твердый, горячий, мокрый от смазки - никогда бы не подумала, что он такой... такой... Наконец-то она, Джинни, принадлежала им обоим - по-настоящему, целиком, и от одной этой мысли сквозь ритмичную, обжигающую боль пробился короткий, острый спазм удовольствия.

- А-ах, - Джинни не смогла сдержать стон, забилась в руках Гарри и зашептала, точно в лихорадке. - Еще... еще... еще-еще-еще-еще-еще...

Гарри чуть не выпустил ее бедра из скользких от пота ладоней. Жесткие, отрывистые движения походили уже на конвульсии. Рывок, другой, третий - глубже, сильнее. Неуемный, жаркий голод, разливающийся по телу мутный наркотическим опьянением, громкие, хлюпающие звуки, поцелуи - словно украденные, сорванные с чужих губ... Наслаждение налилось тугим комком нестерпимого жара - и Джинни закричала, содрогаясь, и у Гарри перед глазами засверкали звезды.

Обессиленные, ошарашенные, задыхающиеся, взмокшие от пота, они так и стояли, не размыкая рук, привалившись к несчастному подоконнику, который и без того уже держался на честном слове. Гарри прислонился лбом к оконной раме, закрыв глаза, прерывисто дыша через рот. Джинни погладила его по голове и поцеловала в висок. Юноша отстранился - на щеке красовался глубокий темный след и засохшие чешуйки белой краски, очки съехали на самый кончик носа.

- Ты смешной, - слабо улыбнулась Джинни и сняла с него оправу.

Гарри близоруко сощурился, губы сами собой растянулись в очумелой улыбке - и от необъятного, почти неприличного счастья сладко заныло сердце, а в душе расцвели лилии и сотни соловьев заливались на все лады. Все так же бестолково улыбаясь, Гарри крепче сжал в объятиях свою рыжеволосую подругу, с удовольствием вдыхая любимый, родной запах ее бархатистой кожи и свежего ветра в ее густых, растрепанных медных локонах.

- Прости меня, - прошептал он - шепот растворился в упоительном поцелуе.

- А ты меня, - отозвалась Джинни с тенью вины в голосе и посмотрела куда-то ему за плечо.

- Луна? - запоздало спохватился Гарри.

Лавгуд была уже на полпути к двери. Все такая же отрешенно-безразличная, она шла удивительно легкой, невесомой походкой, точно парила на крыльях. Ее мантия всколыхнулась, волосы взметнулись светлым вихрем, когда она оглянулась и вопросительно уставилась на гриффиндорцев.

- Ты куда? - спросил Гарри, чувствуя легкий, неприятный укол совести. Но ведь он же не станет ее жалеть? Она не заслуживала жалости, эта волшебная девочка с головой в облаках. Она заслуживала... чего-то другого.

Гарри боялся, что вот сейчас она состроит призрачно-грустно-понимающую примасу и ответит: "Не хочу вам мешать". И магия этого безумного вечера рассыплется пеплом, разлетится острыми стеклянными осколками и горьким осадком уляжется на дно памяти. Он не хотел этого... Мерлин, как же он не хотел, чтобы так вышло! Ведь она не была лишней! Ни минуты, ни секунды, ни самой крошечной доли мгновения! Она стала нужна ему... Господи, нужна теперь не меньше, чем Джинни! Короткий взгляд - и да, кажется, Джинни размышляла о том же.

- На улице мороз, - сказала Луна, сцепляя за спиной пальцы и непринужденно покачиваясь с пятки на носок. - Лужи, наверное, опять замерзли. Хочу попрыгать. А вам нравится, как лед хрустит?

Гарри изумленно обернулся - Джинни едва сдерживала смех, застегивая блузку.

- К тому же, я подумала, вам не мешает кое-что обсудить, - добавила Луна.

- А может, обсудим вместе? - предложил Гарри.

Джинни ревниво пихнула его в бок.

- Эй, - юноша торопливо натянул штаны - пальцы дрожали от перенапряжения, и он все никак не мог заправить футболку. - Что я такого сказал? Между прочим, ты первая это затеяла. Я не виноват, что мне понравилось.

- Что тебе понравилось? - Джинни подняла брови.

- Вы, - убежденно заявил Гарри и зачем-то пояснил, - обе.

- А не лишку будет? - усмехнулась Джинни.

- В самый раз, - юноша, наконец, совладал с джинсами и ремнем. Мда, ощущения...

Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, будто заглядывали в душу, загадочная Джинни и до безобразия довольный Гарри. А затем, уже полностью одетые, не сговариваясь, направились к Луне. Обняли оба - юноша сзади, зарываясь носом в пахнущие дождем волосы, девушка спереди, нежно целуя в удивленно приоткрытые губы.

- Пошли, - удовлетворенно произнес Гарри. - Попрыгаем вместе. Мне тоже нравится, как на лужах трещит лед.