Глава 1

С чего все начиналось? Ты помнишь? Ты помнишь, как все началось? Я помню. Наверное, это началось еще в школе авроров. Я помню несказанное удивление на лице Рона, когда нам зачитывали списки прошедших испытания. Да что говорить, я и сам был изрядно удивлен, услышав твое имя. Даже не знаю, чего я ожидал меньше: того, что ты поступишь, или того, что ты вообще решишь поступать в аврорат.
Я сразу же завертел головой, пытаясь высмотреть твою белую макушку в толпе абитуриентов. И я увидел тебя. Ты стоял, подперев колонну, и слушал фамилии с обычным непроницаемым выражением лица. Я помню, что даже прослушал свою, все не мог поверить в то, что ты действительно решил стать аврором. Почему? Зачем? Во имя Мерлина, зачем тебе это было нужно? Ведь твой отец был Пожирателем и провел в Азкабане два долгих страшных года. Ты и сам успел принять Метку. Твоя мать погибла во время штурма Малфой-Мэнора, когда авроры пытались схватить скрывавшегося там Волдеморта. Все произошло случайно и, к сожалению, слишком быстро. Она не смогла увернуться от обломка рухнувшей исполинской статуи в холле.
Ты тогда уже перешел на нашу сторону. Ты сдал поместье, провел авроров мимо сигнальных ловушек. Я был там. Конечно же, я был там. Я должен был прикончить, наконец, этого выродка. Я все видел. Видел, как она бесстрастно, даже равнодушно, смотрела на падающую статую, лишь в последнюю секунду закрыв лицо руками. Но я ничего не смог сделать. И никто не смог. Все случилось слишком быстро. И я видел тебя. Ты словно застыл на пару мгновений, пристально глядя на груду камней, под которыми умирала твоя мать. Хотя, почему умирала. Колдомедики позже сообщили, что она умерла сразу же. Один из камней пробил ей голову. Что почувствовала в последнюю секунду Нарцисса Малфой? Страх? Не уверен… Человек, проведший последние несколько лет в сплошном аду, вряд ли еще мог испытывать чувство страха.
А ты все стоял и не мог отвести глаза от того места. Но когда я протиснулся к тебе и попытался встряхнуть, чтобы ты хотя бы не стоял столбом под шквалом заклятий, ты холодно посмотрел на меня, я даже не успел дотронуться до тебя. Такого взгляда я не видел у тебя никогда больше. Я тогда испугался. В нем не было боли, не было обреченности или опустошенности, или еще чего-то, что было бы вполне логичным и ожидаемым в такой ситуации. Тебя как будто и не тронула вовсе смерть твоей матери. Ты равнодушно посмотрел мне в глаза, а потом кивнул в сторону кухни: «Идем. Я проведу тебя к нему».
Я хотел было заикнуться о подмоге, о том, чтобы взять с собой еще кого-нибудь, но почему-то не стал. И правильно. Толпа авроров, «крадущаяся» по узким тайным проходам наделала бы столько шума, что могла бы медведя из зимней спячки поднять, не то, что незаметно подкрасться к Волдеморту. А ты, тем временем, просто развернулся и, пригнувшись, направился к небольшой дверце под главной лестницей. Ты словно был абсолютно уверен, что я пойду за тобой. И я пошел. Не знаю, почему я тогда не подумал, что ты решил просто сдать меня своему Лорду. Наверное, я тогда вообще ни о чем не думал. У меня перед глазами стояла картина смерти Нарциссы, и все, чего я хотел в этот момент, это воздать, наконец, по заслугам этому ублюдку, из-за которого погибло столько народу, из-за которого погибли мои родители, Сириус, Седрик… И, вот теперь и твоя мать тоже. Мы петляли по узким коридорам, заросшим паутиной и пылью, казалось, бесконечно. Где-то на три четверти пути к цели меня посетила глупая мысль, о том, как забавно будут выглядеть два пыльных и грязных человека, щурящиеся как котята на свет, когда мы вломимся к Волдеморту. Прямо призраки подземелий. Только гремящих цепей не хватает.
«Чего ты ржешь, Поттер?». Ты даже не остановился, чтобы спросить это. Ты все так же вел меня за руку, чтобы я не потерялся в этом лабиринте, в котором не было видно ни зги. Я не ответил. А ты и не ждал ответа. Через несколько минут ты остановился. Твоя рука была обжигающе холодной. У меня даже замерзли пальцы, но я не отнимал руку, понимая, что в этой темноте я останусь совершенно один, и совсем не факт, что я смогу выбраться отсюда самостоятельно. Ты остановился так внезапно, что я налетел на твою спину, но сразу же, отступил на шаг назад. Ты стоял тихо, будто слившись с камнем, я даже не мог расслышать твоего дыхания. И я понял. Из-за стены глухим эхом доносился голос твоего отца. Ты говорил, что Волдеморт держит его в плену, что Люциус нужен ему лишь в качестве рычага давления на тебя и твою мать. И что Лорд совершенно не ожидает, что ты выдашь его. Ведь твой отец у него.
Люциуса пытали. Слышны были его стоны и гулкие голоса, произносившие слова, которые нельзя было разобрать. Я не уверен, но мне показалось тогда, что один голос принадлежит Беллатрикс. Видимо она была одним из палачей. Я сделал шаг вперёд и чуть сжал твою руку, привлекая внимание.
«Мы можем попытаться спасти его. Если отсюда можно как-нибудь попасть в эту комнату, мы можем рискнуть, Малфой». Ты секунду постоял, будто размышляя, а потом резко двинулся вперед.
«Стой! Малфой, остановись! Там твой отец! Ты же не можешь его бросить!» Я остановился, резко дернув тебя за руку.
Твой равнодушный шепот раздался у самого моего уха: «Заканчивай истерику, Поттер. Ты нас выдашь. Отцу уже не помочь. Лестрендж не выпускает никого из своих лап живым».
«Но Лонгботтомы…»
«Что Лонгботтомы, Поттер? Что? Будь у него выбор, ты думаешь, Люциус предпочел бы жизнь овоща в Сент-Мунго? И я не позволю тебе сейчас выдать нас. Я не позволю тебе засветиться раньше времени и сделать смерть обоих моих родителей напрасной. Ты понял меня? Шагай».
И ты снова двинулся вперед по коридору. Я был настолько шокирован твоими словами, что послушно поплелся следом, только сейчас начиная понимать, чем ты рискуешь, и что ты теряешь, сдавая Волдеморта.
Через пару минут ты снова остановился и, развернувшись, положил руку мне на плечо.
«Слушай внимательно. За этой стеной личные апартаменты Лорда. Со стороны двери к ним не подобраться, свою шкуру он всегда берег пуще всего на свете. Спорить готов, он не покинул укрепленную крепость, сооруженную из этой спальни. Но он не знает об этом коридоре и о ложной картине, висящей напротив кровати. О ней даже Люциус не знает. Мне рассказал об этом один из портретов еще в детстве. Но у нас только одна попытка. Я вылезу первым и отвлеку его…».
«Нет, стой. Так не пойдет. Он убьет тебя, не успеешь ты и охнуть».
«Я и не собираюсь охать, Поттер. И ради возможности покончить с этим ублюдком, я готов рискнуть. Мне нечего терять, Поттер, кроме своей жизни. Но буду признателен, если все же, ты укокошишь его раньше, чем он меня».
«Стой, а змея?»
«Нагайна? Она давно кормит ворон. Он отправил ее на разведку с неделю назад, а земли замка очень опасны для непосвященных в их тайны. В общем, на змею сработала защита замка. Так что о ней можешь не беспокоиться. Все, хватит терять время».
И ты, выпустив мою руку, резко толкнул стену перед собой. Стена, как ни странно, поддалась и распахнулась, как дверь. Волдеморт сидел в кресле, не ожидая визитеров с этой стороны. Он сразу же вскочил, нацеливая палочку на тебя:
«Что, щенок? Все-таки сдал меня? Твой папаша очень сожалел о твоем отступничестве. Или ты пришел, чтобы просить прощения? Уничтожу…».
«Avada Kedavra!» - мой зеленый луч метнулся к нему, но не убил, лишь толкнув к камину. Я прицелился еще раз, пользуясь его временной дезориентацией в пространстве
«Explosio! Малфой, давай!»
И ты дал. Экспеллиармус подобной силы я раньше не видел. Но Лорд, увернувшись все-таки от моего взрывного, успел поставить зеркальный щит. Твое проклятье срикошетило в тебя, я успел дернуть тебя на себя, но твою руку зацепило. Ты выронил палочку и упал, сжимая плечо.
«Ах, ты сволочь!» В меня уже летела Авада, от которой я едва увернулся.
«Как же долго я ждал тебя, Поттер. Твой отец был таким идиотом. Пытался задержать меня, чтобы твоя шлюха-мать успела удрать с тобой... А я ведь предлагал твоему отцу сотрудничество. Мне нужен был только ты. Они вдвоем могли примкнуть ко мне, отдав тебя мне, и были бы сейчас живы. Но они оказались так глупы. Жаль, что эта грязнокровная сучка смогла-таки защитить тебя. Ну, ничего. Теперь я, наконец, убью тебя…».
Мы стояли друг напротив друга, глаза в глаза, палочки на прицеле.
«Попробуй, Риддл. Ты пытался уже 6 раз. Но ты ведь веришь в магию числа семь, да? Вдруг тебе на этот раз повезет? Ах, какая досада, что из семи кусков твоей никчемной душонки, остался только один. Ты. Играем ва-банк?»
Я взмахнул палочкой, произнося заклинание петрефикуса, но он сразу же послал встречное оглушающее, я увернулся, а когда снова сфокусировал взгляд, увидел, что он стоит с неестественно вялыми руками, повисшими по бокам, и я решил воспользоваться шансом. Заклинание заморозки, а следом Reducto сделали свое дело. Лорда Волдеморта больше не было. А ты лежал, левой рукой сжимая палочку, все еще нацеленную на то место, где стоял Риддл.
«Я немного модифицировал заклинание ватных ног. Больше ничего в голову не пришло. Но вроде подействовало, да?»
Я подскочил к тебе, помогая подняться, но ты отстранил меня, давая понять, что справишься сам.
«Что с твоей рукой? Как ты?».
Ты поморщился, пытаясь пошевелить рукой, но пальцы дернулись.
«Все нормально. Жить буду. Идем. Внизу может понадобиться наша помощь. Да и весть о смерти Лорда несколько поубавит пыл оставшихся Пожирателей».
Я подошел к осколкам тела некогда великого мага и поднял его палочку. Трофей. Ты перегородил мне путь, когда я направился обратно к проходу в стене.
«Нет, теперь можно выйти через дверь. Магия умирает вместе с сотворившим ее…».
Внизу уже почти все закончилось, авроры добивали остатки Пожирателей, прорываясь наверх, когда мы появились на главной лестнице, знаменуя собой окончание войны.
Прошел год. Я не видел тебя. Мы не общались. Ты восстанавливал поместье, хоронил родителей, я праздновал в кругу друзей и наслаждался свободой.
И вот через год я вновь увидел тебя, стоявшего около колонны в главном холле аврората, равнодушно разглядывавшего людей перед собой. Несколько месяцев мы с тобой почти не пересекались, пока в середине обучения не произвели отсев и не переформировали тренировочные группы. Мы с тобой оказались в одной. Рон тоже был с нами. Наши отношения нельзя было назвать дружескими, даже приятельскими… Мы только здоровались, изредка устраивали словесные перепалки, но скорее по привычке. А на вечеринке по случаю окончания курсов мы крепко надрались. Проснулся я в твоем поместье. Его сложно было перепутать с чем-то другим. Гостиная, а мы оба дрыхли именно там, каждый на своем диване, просто изобиловала вашей символикой. Следующие два дня я провел у тебя. Мы много разговаривали, но никогда не касались темы той ночи два года назад. Ты выделил мне одну из гостевых спален на третьем этаже, каждый вечер мы с тобой сидели в гостиной, и пили дорогое вино из подвалов Мэнора, и говорили о Хогвартсе, о школе авроров, о детских приключениях. Ты очень забавно рассказывал мне о том, как Снейп прикрывал твою задницу в детстве, а потом с большим удовольствием надирал тебе эту самую задницу по самые уши. Ты никогда не говорил о родителях, а я не спрашивал. Ты не упоминал Гермиону, которая погибла в ту ночь, и даже Рона называл просто по фамилии. А потом, на второй день моего пребывания у тебя, ты предложил сходить развеяться. Маггловский ночной клуб не был чем-то запредельным, но там была неплохая выпивка и приятная музыка. Мы танцевали до упаду, а потом мне стало плохо, и я умчался в туалет… Ну, то есть, я планировал умчаться, а на самом деле еле доковылял до двери на заплетающихся ногах, с трудом справляясь с рвотными позывами. Когда я, наконец, покинул комнату для размышлений о великом, ты стоял у двери, ожидая меня. Едва завидев меня, ты подскочил и запихал меня обратно в сортир, из которого благополучно аппарировал нас обоих в Мэнор. Уж не знаю, как нам удалось не расщепиться по пути. По прибытии ты затащил меня под холодный душ, и, пока я там морозил яйца, ты приготовил сухую одежду и стакан отрезвляющего зелья. Я вышел, стуча зубами, но хотя бы не цеплялся за стены, как утопающий за соломинку. Ты бросил в меня полотенцем, в которое я сразу же завернулся, и сунул под нос зелье. Я поморщился от отвратительного запаха, но ты заставил меня выпить его… А потом я почему-то поцеловал тебя. А ты почему-то ответил. Как мы оказались в постели и разделись, я не помню. А ты? Помню только твои губы, твои руки и то, как хорошо было внутри тебя. Я вырубился сразу же, как только кончил. Знаю, по-свински. Но я все еще был пьян, да и ты тоже. На следующий день ты вел себя как обычно, никак не показывая, что между нами ночью что-то было. Я даже засомневался, не приснилось ли мне. И когда я, наконец, набрался смелости спросить, ты не дал мне и слова сказать, усмехнувшись и закрыв мне рот своей ладонью.
«Все твои вопросы у тебя поперек лица большими печатными буквами. Я даже пари сам с собой устроил, спросишь или нет».
«И..?» - промычал я.
«Что и? Я выиграл, конечно же». Ты усмехнулся и приблизил свое лицо к моему, убирая руку.
«Ты трахнул меня этой ночью и уснул, едва успев кончить. Надеюсь, ты исправишь эту свою оплошность? Сейчас?».
Ты потянулся и поцеловал меня. Я схватил тебя в охапку и повалил на ближайшую горизонтальную поверхность, которой, к счастью, оказался не пол. Ты стукнулся о столешницу головой, глухо охнув, но твои руки уже стаскивали с меня футболку, а мои расстегивали твою рубашку. Это был потрясающий секс, и я сполна искупил свою вину, заставив тебя кончить дважды, прежде, чем кончил сам.
А утром я ушел. Надо же и у себя появляться иногда. Мы встречались время от времени, потом чаще, а потом я предложил пожить вместе. Ты пожал плечами и принялся выбирать квартиру. Мне не хотелось жить в наших склепах, полных покойников, наверное, тебе тоже. Через неделю мы въехали в небольшую квартирку в маггловском районе, практически не взяв с собой вещей. От эльфа я отказался, сказав, что сам буду заниматься уборкой, на что ты скептически промолчал, приподняв левую бровь. Но, несмотря на твой скептицизм, квартира действительно была далека от мусорной свалки. Проведя все детство с Дурслями, я вполне сносно научился следить за домом. Готовил тоже в основном я. Иногда, правда, ты тоже вставал к плите, чтобы приготовить что-нибудь «эдакое», но это было нечасто. Наша группа в аврорате занималась зачистками остатками Пожирателей, вспышки активности которых фиксировались, то тут, то там. В основном все проходило без осложнений. Это были либо психи - одиночки, не верившие, что война проиграна, либо группы состоящие из двух-трех магов, которые практически не сопротивлялись при задержании. Хотя иногда попадались и просто буйные. Но обычно работа проблем не доставляла.
Так и жили. Почти полгода. Все было нормально настолько, насколько может быть нормально у Избранного, которого до сих пор не спускали с прицела колдографов и Прытко Пишущих Перьев, и у перебежчика, который, согласно легенде, ходившей в народе, сдал своих родителей Волдеморту, чтобы успеть убежать самому. Особенно, если принять во внимание тот факт, что Избранный и перебежчик слегка сожительствовали и не раз светились в публичных местах вместе. Как пара. Конечно, нам обоим вручили ордена Мерлина первой степени, твоя история была общеизвестной, но у толпы свои мысли. Магическое общество очень консервативно, и, как и в любом консервативном обществе, огромную ценность в нем имеет семья. И то, что ты, будучи Пожирателем, переметнулся, фактически бросив своих родителей, любви к тебе не прибавило. Да, ты помог убить Волдеморта, без тебя, возможно, этого бы вообще не случилось, но ты предал семью. За это тебя клеймили и, наверное, долго еще будут клеймить. Но мы жили. Рон гулял налево и направо, меняя девчонок как перчатки, так и не сумев до конца похоронить Гермиону в сердце, и даже тебя принял совершенно спокойно, чем немало удивил меня.
А потом ты стал куда-то пропадать. Ты помнишь? Я не спрашивал, а ты не говорил. Мы оба знали, где ты, только оба не знали, с кем. Вряд ли ты интересовался именами этих шлюх. Но ты никогда и не считал наши отношения обязательствами. Мы вместе, пока нам комфортно друг с другом. Что из того, что тебе или мне иногда хочется разнообразия? Ты прав. Ничего. Я даже не ревновал. Да я и не любил тебя. Я спал с тобой. Я разговаривал с тобой. Я работал с тобой. Это было комфортно.
Помню, в феврале я сильно простудился. Колдомедики конечно быстро поставили меня на ноги, но пару дней мне запретили покидать квартиру. Ты тогда работал один. Да работы и не было практически. Почти все Пожиратели были уничтожены или арестованы, так что эти два дня ты наверняка просидел в офисе, заполняя отчеты и подгоняя документацию. Это я тогда так думал. Через месяц, в конце марта, я пришел домой от Рона, а ты сидел и напивался. Рядом с тобой стояла ополовиненная бутылка виски, а еще одна, пустая, валялась под столом. У тебя была истерика. Стоило мне спросить, что случилось, тебя как прорвало. Ты орал и оскорблял всех, кого мог вспомнить, конечно же, включая меня и моих родителей. Не знаю, что тогда на меня нашло, но я подскочил к тебе, вытряхнул из-за стола и со всей дури двинул по челюсти. Ты упал на пол, сплевывая кровь, а когда поднялся, попытался ударить меня. Но не в твоем состоянии было махать кулаками. Мы сцепились, катаясь по полу, пытаясь ударить друг друга, и в какой-то момент я почувствовал, что ты возбужден. Я двинул бедрами, вжимаясь в тебя, ты застонал, но снова попытался меня ударить, а когда я перехватил твою руку, ты приподнялся и поцеловал меня, больно укусив за губу. Я дернул тебя за волосы, сгреб в охапку и аппарировал в спальню. Я даже не помнил, когда успел так возбудиться сам. Я скрутил тебе руки, связав их за спиной Инкарцеро, и швырнул на кровать лицом вниз. Еще раз, взмахнув палочкой, я избавил тебя от штанов и белья, а сам лишь расстегнул ширинку и приспустил джинсы, наваливаясь на тебя и резко входя без подготовки. Ты взвыл и забился подо мной от боли, у меня и самого чуть слезы из глаз не брызнули, но бешенство и возбуждение взяли верх и я начал размашисто двигаться, входя на всю длину. Ты стонал и всхлипывал, пытался сбросить меня с себя, ругался, как заправская шлюха, только сильнее распаляя меня. А потом ты затих и лишь шумно втягивал воздух, когда я двигался особенно резко. Спустив, я, через пару секунд, начал приходить в себя, потихоньку осознавая, что сейчас произошло. Я боялся открыть глаза и посмотреть на тебя, но пересилил себя. Осторожно выйдя из твоего тела и убрав веревки, я перевернул тебя на спину, подбирая слова извинения, но понимая, что простить ты меня не сможешь. Я готов был плакать от досады и злости на себя, осознавая, что только что потерял тебя. Но когда я перевернул тебя на спину, твои разбитые губы расплывались в улыбке, а глаза были полузакрыты. «Потрясающе, Поттер. Я и не знал, что ты так умеешь…». Только сейчас я заметил капли спермы у тебя на животе.
С тех пор ты соглашался заниматься только таким сексом. С побоями, с кровью, естественно, без смазки и подготовки…
Только потом, через несколько дней ты рассказал мне, наконец, что случилось. Убили Забини. Блейз, как и ты, был перебежчиком, только он отрекся от Лорда немного раньше и не принимал активных действий на светлой стороне, предпочтя затаиться, пока все не утихнет. Ты рассказал, что на седьмом курсе вы были близки. И что он, по сути, являлся единственным человеком, кого ты мог назвать своим другом. А потом, в середине седьмого курса вы расстались, крепко поссорившись. Забини заявил, что выходит из игры, что не будет больше служить Лорду, что его семья тоже готова отречься, что они уедут в Италию, где магия Метки не сможет их достать… Ты разозлился тогда, решив, что Забини тебя бросает. Ты сказал ему, что он спасает свою шкуру, не думая о тебе, что ты остаешься один, а ты не можешь вот так взять и отречься от Лорда…. Вы разругались в пух и прах, на следующий день Забини покинул школу, а потом и страну. Недавно он вернулся, решив, что, коль скоро Лорд отдал концы, ему больше уже ничего не угрожает.
И вот, Блейза убили. И ты знаешь, кто. Не так уж много вариантов на выбор. Кребб и Гойл. В те дни, когда я болел, ты рискнул сунуться один туда, где предположительно могли находиться Пожиратели. И ты их нашел. Они действительно были там. Кребб и Гойл собственными недалекими персонами. Их было двое, ты один. Вы стояли друг напротив друга с палочками наизготовку и молчали. А потом Кребб опустил палочку и поскреб затылок «Эээ… Босс?». Они не посмели тронуть тебя, видимо в силу старой привычки везде и всюду защищать твое высочество, и ты тоже пожалел их, дав уйти. И вот теперь они убили Забини. И виноват в этом ты. На следующий день я не ночевал дома. А еще через день, пришел и поволок тебя в ванную. Мы не занимались сексом, нет. Мы просто вместе помылись. Ты, правда, смотрел на меня с тем снисхождением, с каким обычно смотрят на душевнобольного, который пытается казаться нормальным, но я предпочел не обращать на это внимания. В эту ночь я вырубился, едва успев забраться в постель и обхватив тебя поперек туловища. Ты никогда не любил спать в обнимку, но тут не стал сопротивляться.
А утром ты прочитал в Пророке небольшую заметку о том, что двое Пожирателей были найдены мертвыми на задворках какой-то маггловской забегаловки. Предположительно, они перебрали спиртного и что-то не поделили между собой, в результате чего и поубивали друг друга. Я жарил бекон, отвернувшись, пока ты читал газету. Ты подошел сзади и, легко обняв меня за талию, поцеловал в загривок.
«Спасибо» - прошептал ты, когда я повернулся, и поцеловал меня уже в губы. Очень нежно и почти невесомо, так, что у меня сердце защемило, ведь мы с тобой в последнее время не целовались, а скорее кусались в постели, а вне ее, вообще, практически, не прикасались друг к другу. В то утро бекон благополучно сгорел, а ты был непривычно нежен и отзывчив, отдаваясь так, словно просил прощения… Или прощался.
С тех пор мы больше не занимались любовью. Так ведь? Да, так. Потом все стало по-прежнему, тебе нужен был жесткий секс, тебе нужна была боль, тебе каждый раз было мало. А я так скучал по твоим поцелуям без привкуса крови…. Я скучал по твоим рукам, которые гладили бы мои плечи, я скучал по твоим губам на своем члене… .Во время наших «игр» я не рисковал попросить, точнее, заставить тебя отсосать мне. С тебя могло статься, я бы остался импотентом. Неужели ты не чувствовал этого? Не чувствовал, что я скучаю по тебе, что я не хочу больше быть всего лишь приспособлением для секса, что я хочу нежности, ласки? И всякий раз, когда я заикался об этом или пытался вести себя нежно, ты как с цепи срывался. Ты орал на меня и оскорблял, ты отворачивался и вырывался, ты бил меня, в конце концов, выводя меня из себя. Ты всегда умел добиться своего. Я бесился и брал тебя так, как ты хотел, ничуть не жалея, стараясь сделать ещё больнее, наказать, показать, кто тут хозяин. Конечно, потом я понимал, что снова попался на твою удочку, но в следующий раз ты все равно находил нужную мозоль, пройдясь по которой, заставлял меня буквально рвать тебя напополам. Ты же все понимал. И все знал. Почему ты никогда не хотел дать мне то, чего хотел я? Почему никогда не был со мной ласковым, как раньше? Почему ты все время бесил и злил меня, добиваясь боли? Зачем? Ответь мне! Опять молчишь. Ты всегда молчишь, когда вопрос тебе не нравится. Это ты во всем виноват. Ты сам этого хотел. Я, наверное, понял это только сейчас. Сколько времени прошло со смерти Забини? Семь месяцев? Нет, восемь. Уже скоро девять…. Я так соскучился по тебе за это время. Веришь? Ты был со мной, но не моим. Или это просто был не ты… Но теперь все будет иначе. Правда?
Сегодня ты вывел меня из себя, даже не напрягаясь. Я пришел с работы злой, как сто чертей. И тут ты подскочил, почуяв легкую добычу. Я плохо помню, как я заволок тебя в спальню, как разделся и вошел в тебя, продолжая наносить удары так, чтобы подпортить тебе внешность, которой ты так гордился. Помню, как ты плюнул мне в лицо, я зарычал, увеличивая амплитуду и сжимая твою шею руками. Помню, как ты хватал ртом воздух, а я все вбивал и вбивал тебя в кровать, не ослабляя захвата. Твои губы посинели, глаза стали закатываться, ногти скребли мои руки, из горла вырывались сдавленные хрипы, а я был уже так близок к оргазму… Твой член вовсю сочился смазкой, прося о внимании, но кого это волновало? А потом ты вздрогнул, выстреливая спермой, твои руки безвольно упали на кровать, и через пару толчков я, наконец, кончил, убрав руки с твоего горла. Ты лежал неподвижно, и я решил, что ты просто вырубился…. Но проходили минуты, а ты так и не приходил в себя. Я пощупал твой пульс, но его не было…
Ты должен быть доволен. Ты доволен, Малфой? Ты добился своего. Ты получил, что хотел. И теперь ты мой. Весь. Ты принадлежишь мне. Я купил тебя у тебя самого по названной тобой цене. Тебя и твои вещи.
Надеюсь, теперь ты не станешь возражать против того, что я в них порылся. Вот она, та самая коробочка, о которой, ты думал, я не знаю. Наследство Снейпа. Коллекция ядов. Я в них не разбираюсь, но, зная старину Северуса, могу быть уверен, что все они смертельны. Я возьму вот этот. Цвета ртути. Цвета твоих глаз…. За тебя, Драко.