Когда надежды практически не остается, помощь приходит с неожиданной стороны...
Ангст || слэш || NC-17 || Глав: 1 ||
В то время Дамблдор уже был мертв от руки Северуса. Большинство друзей я потерял в этой войне. А ты всегда стоял за моей спиной. Сначала как враг, потом как любовник, а когда раны затянулись, ты стал мне и другом, и мужем, и всей целью моей теперешней жизни. Прошло десять лет с тех пор, как я испытал сильнейшее отчаянье, попав в плен к пожирателям. Десять лет, как я стал мужчиной во всех смыслах этого слова. Десять лет, как я впервые убил. Тогда ты не дал мне сломаться. И я живу, живу только для тебя, потому что мне не для кого больше жить.
Сейчас воспоминания проносятся мимо меня, как кинолента... Мрачные стены замка, большой зал с троном в дальнем конце, на котором восседает Волдеморт. Но я смотрю только в эти покрасневшие глаза... Меня волокут по полу за руки и отпускают примерно на середине залы. Стараясь не делать резких движений, я поднимаю голову и оглядываюсь. Кольцо из упивающихся замыкается вокруг меня. Я слышу смех Тома Риддла и по моей коже пробегают мурашки, столько в этом смехе самодовольства. Тело сковывает ужас, я не знаю и не могу предугатать следующих действий этой толпы. А еще я знаю, что больше некому прийти мне на помощь, потому что видел собственными глазами смерть Снейпа, когда он пытался защитить меня. Теперь некому... И в душе поселяется отчаяние. Мне уже наплевать, что будет со мной, что будет с этим миром, я хочу, чтобы все это скорее закончилось. Но для меня все только начинается... Шипение Волдеморта приближается и теперь я отчетливо слышу его вопрос. Он интересовался какой группе удалось меня захватить. "А то ты сам не догадался..."
- Я нисколько в тебе не сомневался, - произносит Том. - Поэтому только для тебя будет ТАКАЯ награда. Это молодое тело твое, я разрешаю тебе им овладеть, а потом я убью мальчишку. Пора заканчивать весь этот балаган.
Где-то минуту ни одного шороха и звука не нарушает возникшего молчания, а потом я отчетливо слышу "Да, мой Лорд!"
- Но у меня одно условие, - продолжает Волдеморт. - Ты сделаешь это прилюдно, прямо здесь, в центре этого зала. Я хочу, чтобы все насладились этим шоу.
Звучит опять эта фраза "Да, мой лорд!" и я чувствую, как на моей талии смыкаются твои руки, поднимая меня на ноги. Я прекрасно осознаю всю ситуацию, но мне уже все равно. Мне не выбраться из этого ада. Краем глаза я замечаю, что Волдеморт занял свое прежнее место на троне, а остальные упивающиеся встали вдоль стен и с интересом ждут продолжения.
Ты начинаешь меня раздевать. Не медленно, как в чувственном танце. Не быстро, как в порыве страсти. А просто обычно. Будто тебе все равно. Свитер, футболка, кроссовки, джинсы, боксеры... Все это кучкой лежит рядом, а я стою босиком на холодном каменном полу большого зала, смотрю куда-то сквозь пространство и даже не пытаюсь прикрыться, потому что это бесполезно.
Ты заходишь мне за спину и надавливаешь руками на плечи, заставляя опуститься на колени. Сам опускаешься следом. Проводишь своей горячей ладонью по спине, заставляя опереться на локти. И это почти приятно, если бы мне не было так отчаянно все равно... Я чувствую твои руки на моих ягодицах, они слегка сжимают кожу. Если бы я не был точно уверен, то подумал бы, что ты пытаешься меня подготовить, снять напряжение. А потом в меня входит палец. И это не очень-то приятно. Я уже представляю, что будет, когда пальцы заменит член, и мне становится не по себе. Ты будто чувствуешь это и свободной рукой начинаешь массировать мне спину. Или это мне кажется, что массировать... Ты вводишь второй палец. "Черт". Но я молчу. Том Риддл не услышит от меня ни звука на всем протяжении этой пытки. Я смотрю в эти красные глаза, а он в ответ мне ухмыляется своей змеиной мордой. Вновь ощущение боли приходит, когда в меня проталкивается третий палец. Я непроизвольно закусываю губу. Возможно, со смазкой все было бы легче и менее болезненно, но Лорд никогда не стремился облегчить мне жизнь.
Когда пальцы исчезают из моего заднего прохода и к анусу приставляют нечто огромное, по ощущениям, и гладкое, меня охватывает панический страх. И я не могу с ним бороться. Я знаю, что мне надо расслабиться, иначе будет еще хуже, но когда ты делаешь первый толчок, я непроизвольно отскакиваю от тебя, пытаясь избежать проникновения. Но ты продолжаешь двигаться вперед. Каждый толчок - новая боль, помноженная в 2 раза. Губа прокушена до крови, в уголках глаз скопилась влага, но я стараюсь молчать, не произнося ни звука. Войдя на всю длину, ты замираешь. Я мысленно благодарю тебя за эту передышку. Но Риддл смотрит на тебя неодобрительно и ты начинаешь вновь двигаться. Мне до сих пор больно, но уже не так невыносимо, как было вначале.
Я слышу твое учащенное дыхание. Но я немного удивлен, когда чувствую на шее касание твоих губ. Я приподнимаю голову и смотрю на Воландеморта. Он с интересом наблюдает за разворачивающейся картиной. А потом я слышу твой шепот. Ты выбрал хороший момент. Спереди твое лицо закрывает моя голова, с других сторон - твои волосы. Никто не смог бы это увидеть. А вот мне стоило больших усилий не выдать свое удивление. С каждым сказанным тобой словом у меня в душе поселялась надежда. Я уже даже не замечал движения внутри себя. Хотя это и правильно. Ты не старался доставить удовольствие мне, ты доставлял его своему Лорду.
Когда моя личная пытка закончилась и я услышал звук застегиваемой молнии на брюках, Лорд подозвал тебя к себе. Ты толкаешь меня вперед рукой, по направлению к Риддлу, а сам идешь позади. Я стою вплотную к Волдеморту, который окидывает удовлетворенным взглядом мое уставшее тело. Наши взгляды встречаются и в этот раз мне даже не страшно смотреть в эти красные глаза. Дальнейшее происходит все в течение пары секунд. В двери врываются уже немногочисленные члены Ордена Феникса и авроры. В этот момент Волдеморт отвлекся и этого времени мне хватило, чтобы поднять руку Люциуса, стоящего рядом со мной с зажатой палочкой в руке, и произнести "Avada Kedavra" вместе с блондином. А потом ты накрыл меня своей мантией и аппарировал меня к себе домой. Тогда я потерял сознание и очнулся уже в своей собственной квартире.
Именно в тот день я узнал, что ты был вторым шпионом Дамблдора и пошел на это ради спасения жизни Драко. Но этого тебе так и не удалось. Драко в тот день погиб... После всех тех событий мы не виделись несколько месяцев. У тебя были свои заботы с похоронами Драко и разводом с Нарциссой, сбежавшей в Париж. А также с судом. Мне с трудом удалось убедить их, что в этой войне ты выступал на нашей стороне. Им потребовались доказательства, я не мог позволить им ни легилименцию, ни веритасерум, поэтому просто воспользовался мыслесливом. Если бы они увидели сцену с изнасилованием, тебя бы точно приговорили к поцелую...
А у меня в эти месяцы были свои заботы. Я хоронил друзей. Я хоронил себя, свою молодость. Я почти сломался, но в этот момент ты опять появился в моей жизни. Я тогда очень сильно напился. И до сих пор мне не известно по какой причине ты появился в моей квартире. Но когда я тебя увидел посреди своей гостиной, в моем мозгу что-то переклинило и я начал раздеваться, непрестанно повторяя заплетающимся от огневиски языком о том, что мне это необходимо, что мне надо почувствовать себя нужным кому-то, хотя бы на время. Я не знаю, почему ты согласился, возможно, чтобы тоже избежать одиночества. Но в этот раз не было ни боли, ни слез, ни разочарований. За ночь ты заставил меня не раз и не два кончить, ты мучил меня своим языком, губами, руками. Мое тело с радостью принимало все, что ты давал, но и отдавало что-то взамен...
Утром ты ушел, а мне было так стыдно за свою "пьяную выходку", как я в последствии все это обозвал, но я ни разу не пожалел о той ночи. А потом был очередной бал по случаю победы в министерстве магии. И конечно там был ты. Фотография, сделанная тем вечером, когда я садился в твою машину, долго ходила по всем газетам, оставляя так и нерешенным вопрос "Что делает герой магического мира в обществе, пусть и оправданного, но бывшего упивающегося?". А ответ был прост: мы просто избавлялись от одиночества. Потому что даже в этой толпе людей нам было одиноко и чуждо...
В конце концов, нам надоело скрываться по углам и я переехал к тебе. Брак был изначально только формальностью.
Сейчас, по прошествии стольких лет, я сижу в кресле у камина и жду Люциуса из министерства. Ко мне подбегает наш пятилетний сын Марк и залезает на колени. У него белые волосы и зеленые глаза. И только глядя на меня и сына, у Люциуса появляется теплая улыбка и в глазах что-то такое, чего этот гордый человек никогда не осмелится мне сказать. Я слышу, как к главному входу подъезжает машина и с сыном на руках иду встречать своего мужа...
