Глава 1
Название: Стенокардия напряжения
Пейринг: ДМ, РУ
Рейтинг: G
Почти каждую пятницу, без двух минут шесть, Драко Малфой стоит в атриуме Министерства у крайнего к входу лифта. Ему потребовался месяц, но зато теперь всё рассчитано посекундно – методом проб и ошибок. Когда золотые решётки со скрипом разъезжаются, он заходит последним, стараясь встать ближе к дверцам кабины. Обычно низенький бородатый лифтёр ждёт, пока наберётся хотя бы человек пять. В половине случаев Драко везёт - когда коротышка уже тянет на себя тугие створки, в кабину с громким топотом и привычными извинениями влетает долговязая фигура в помятой мантии. И каждый раз Малфою кажется, что в лифте стало светлее от блеска рыжих волос.
Драко работает на пятом уровне – в Международном Отделе, Рональду Уизли нужен третий, где его грязнокровная супруга с переменным успехом обеспечивает Магический Правопорядок. Каждую пятницу, в конце рабочего дня, он заходит за ней, чтобы отправиться на традиционный семейный обед в Нору. Уизли с Малфоем никогда не разговаривают между собой, ограничиваясь сухими кивками при встрече, да и, собственно говоря, рядом находятся не более пятидесяти секунд – в лифте.
Иногда Драко думает, что приходит на работу только ради этого.
Стоя рядом с Уизли, он краем глаза отмечает невидимые другим мелочи – лопнувший сосудик у края насыщено-голубой радужки, порез от бритвы на подбородке, нежную матовость мочки уха. Иногда ему удаётся вдохнуть запах Рона – смесь лаванды, кофе и кисловатый душок маггловских сигарет.
По ночам, лёжа рядом со спящей Тори, слушая её легчайшее посапывание, он вспоминает всё это - и ощущает, что в грудь ему медленно проникает горячая ладонь, стискивая сердце в кулаке, как сам Драко когда-то сжимал отчаянно трепыхающийся снитч. Пространство спальни увеличивается до размеров Большого зала, воздух давит сверху, расплющивая тело Малфоя, словно в трясину погружая его в мягкий матрас. Когда это становится абсолютно невыносимым, Драко приказывает дежурящему в спальне домовому эльфу принести ещё одну подушку и укладывается повыше.
В конце апреля, когда даже затхлый воздух атриума наполнен десятками сочных, до головокружения ярких весенних ароматов, привычный ритуал Малфоя неожиданно нарушается. Только что плавно двинувшийся лифт вдруг начинает громко дребезжать, потом резко дёргается и замирает. Министерские служащие кувырком летят друг на дружку. Рон Уизли прикладывается головой о стенку кабины, теряет равновесие и, помянув всуе Мерлина, утыкается лицом Драко в плечо. Мгновение – и тот брезгливо отстраняет его, успев ощутить только тёплую твёрдость лба и почти бесплотную ласку скользнувших по щеке рыжих прядей. Уизли отодвигается, пробормотав извинения. Малфой равнодушно кивает.
Выйдя из лифта, он останавливается, чтобы перевести дух, и внезапно ощущает, что кулак, сжимавший сердце на протяжении последних шести месяцев, сдавил его, расплющивая как мокрую губку. Боль превращается в огненный шар, он, взламывая рёбра, мечется по грудной клетке, Авадой бьёт в левую лопатку - и вылетает изо рта хриплым страдальческим воплем. А потом холодный каменный пол прыгает Драко в лицо.
Маггловские кардиологи, будь у них возможность осмотреть лорда Малфоя, констатировали бы трансмуральный инфаркт миокарда.
Колдомедики Св. Мунго, многозначительно хмурясь, говорят об отдалённых последствиях применения Непростительных Заклятий и закономерном упадке магических сил.
Но Драко знает, что это – просто весна.
------------------------------------------
Название: Экзамен
Пейринг: ГП, ??
Рейтинг: PG
Гарри Поттер, курсант Школы Авроров, стоит в центре учебного кабинета и внимательно смотрит на огромный дубовый шкаф, украшенный затейливой резьбой.
Последний этап квалификационного экзамена. В аудитории только студент, экзаменатор… и боггарт. Плёвое дело. Гарри почти интересно – что он увидит на этот раз. Дементора? Смешно. Волдеморта? Ещё лучше. Парень улыбается и берёт палочку наизготовку. Аврор одобрительно подмигивает своему подопечному – на самом деле он уже давно не преподаёт и, тем более, не принимает экзамены, но для Избранного делается исключение - как всегда.
- Поехали!
Тяжелые створки медленно распахиваются, по законам жанра раздаётся гнусный скрип… И Гарри опускает палочку, обалдело вглядываясь в скользнувшую на натёртый паркет высокую стройную фигуру. Дыхание резко перехватывает, по спине стекает тоненькая струйка отвратительно холодного пота, сердце подскакивает и застревает где-то в гортани.
Потому что навстречу ему движется Сириус Блек. Его покойный крёстный отец собственной персоной.
Почти такой же, как тогда, в Лесу… Серые глаза сверкают, грива чёрных волос небрежно отброшена за плечи. И – Гарри дёргается, как от пощёчины, со всхлипом втягивая пересохшим ртом воздух – в широко распахнутом вороте рубашки синеют на груди полукружья татуировок, так похожие плавными очертаниями на иудейскую Менору.
- Ну что, малыш, как дела? Всё дрочишь по ночам, пялясь на мою колдографию?
Гарри в ужасе пятится назад, не отрывая оцепенелого взгляда от прекрасного насмешливого лица. А знакомый голос продолжает, ввинчиваясь в виски, терзая их обморочной болью:
- Думаешь, твоя девочка ничего не понимает? Ошибаа-аешься, малыш. Всё она понимает, рыжая стерва. Просто, ты же у нас такая выгодная партия…
Споткнувшись на ровном месте, Гарри нелепо взмахивает руками и с размаху садится на задницу. Палочка со стуком катится по полу.
Экзаменатор кидается наперерез боггарту. Сириус Блек моментально превращается в высокую пышную негритянку в ярком цветастом тюрбане и роскошной подвенечной мантии. Она ухмыляется, приглашающе поводя бёдрами… и в ту же минуту из палочки аврора вылетает серебристая рысь, а боггарт с визгом рассыпается на сотни мыльных пузырей.
Гарри Поттер, Герой Волшебного Мира, утыкается лицом в острые колени и горько плачет, плачет, захлёбываясь, всхлипывая, судорожно поводя плечами и размазывая слёзы по лицу.
И почти не замечает, как тяжёлая чёрная ладонь Кингсли Шеклбота успокаивающе ложится ему на шею… а палец нежно, вкрадчиво скользит вдоль цепочки выступающих позвонков.
---------------------------------
Название: Урок рисования
Пейринг: ГП/ДМ, БЗ
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: немного ненормативной лексики
- …но это же в традициях любой чистокровной семьи – давать детям разностороннее образование. Я очень рад, что у Лоренцы проявились такие способности, - Забини разливается соловьём, крайне довольный тем, что гости уже не делают попыток разбежаться и обречённо выслушивают длиннейший монолог о талантах его единственной дочери, - меня в детстве тоже, кстати, учили рисованию, малышка явно пошла в своего папу. А как насчёт ваших, мистер Поттер?
- Ээ-э… - мычит мистер Поттер, провожая тоскливым взглядом домовика, согнувшегося под тяжестью подноса с разнообразными напитками, - у моих, знаете ли, как-то…другие интересы.
- Квиддич, конечно, - тонко улыбаясь, констатирует Забини, - я не удивлён. Вот Драко, например, тоже в детстве учили рисовать – и безрезультатно. Помнишь, Малфой?
- Возможно, - Малфой осторожно прикасается губами к багряной жидкости в высоком бокале и морщится - едва заметно, как раз настолько, чтобы Блейз после ухода гостей всласть наорал на мажордома за дурной подбор вин, - но, если ты помнишь, дорогой, у меня… масса других талантов.
Пауза. Забини бледнеет так, как бледнеют темнокожие: его лицо приобретает отчётливый серый оттенок подобно загнившей сливе. На смуглом поттеровском лбу, как раз меж широких бровей, появляется ярко-алое пятно размером с кнат – признак подступающего бешенства. Драко слегка прищуривается.
- Кстати, пока не забыл. Блейз, ты позволишь мне взглянуть на твою библиотеку?
- Конечно, - сипит Забини, непроизвольно косясь на Поттера, - там открыто.
- Чудесно.
Малфой разворачивается и, лавируя между болтающих гостей, пробирается к широкой лестнице. Поднявшись на второй этаж и зайдя в библиотеку, он равнодушно окидывает взглядом огромные книжные шкафы, подходит к широкому чиппендейловскому столу красного дерева, задумчиво проводит ладонью по лоснящейся гладкой поверхности.
За спиной хлопает дверь и раздаётся зудящий гул Запирающих Чар. Драко усмехается и поворачивается к вошедшему – очень медленно.
Поттер стоит на пороге, прислонившись спиной к дверному косяку.
- Ну, и как это понимать? Ты, что, с ним…спал?
- А что такое? – Драко отвечает фразой, заимствованной из лексикона любимого сына, по собственному опыту зная - взбесить ею можно кого угодно. Поттер не исключение, он в три прыжка пересекает библиотеку, хватает Малфоя за шкирку и разворачивает к себе спиной. Драко ударяется бедром о край стола и охает от боли.
- Хорёк ебливый… - глухо рявкает Поттер, обдавая его шею жарким дыханием, и, точно кот, стискивает зубы на малфоевском загривке.
Малфой и не думает сопротивляться, позволяя дрожащим от злости поттеровским рукам грубо задирать мантию и стаскивать вниз брюки. Он тихо выдыхает, разводя пошире колени, прогибая спину, облегчая любовнику путь – и ложится животом на гладкую блестящую крышку стола. Поттер, громко сопя, всё ещё возится сзади – от возбуждения ему вечно отшибает последние мозги, он то смазку не может нормально наколдовать, то путается в многочисленных застёжках своей аврорской формы. Наконец, идиотское копошение стихает, Малфой слышит, как срывается на мгновение тяжёлое дыхание любовника, чувствует тёпло и твёрдость проникающего внутрь скользкого члена,– и блаженно закрывает глаза. Дальнейшее происходит в тишине, не считая скрипа столешницы, шуршания мантий, постанывания и негромкого вскрика Драко – когда Поттер, наконец, удосуживается подобрать правильный угол.
Кончают они молча – Поттер, скрипнув зубами, и судорожно дёрнувшись, Малфой – прикусив ребро ладони. Он скользит щекой по столу и видит, как на тёмной полированной поверхности то появляется, то исчезает влажный островок его вдохов и выдохов. Поттер отодвигается от него, застёгивается и вдруг осторожно проводит ладонью по взмокшему малфоевскому затылку. Шершавый бугорок мозоли у основания указательного пальца слегка царапает влажную кожу. Драко тихонько вздыхает и выпрямляется.
- В субботу… как обычно? – настороженно спрашивает Поттер.
- Разумеется.
Поттер выходит. Взмахом палочки Малфой приводит себя в порядок, поправляет одежду. Рассеянно смотрит на мутные потёки на темной глади благородного дерева и бездумно проводит по ним пальцем. Потом неожиданно хмыкает, несколькими быстрыми штрихами изображает на столешнице некую картинку и быстро покидает кабинет. На блестящей багряно-коричневой поверхности остаются подсыхать белёсые буквы – H и P, заключённые в кривоватое пряничное сердечко. Медленно спускаясь по лестнице навстречу шуму, блеску и ароматам бальной залы, Драко довольно улыбается.
Вряд ли теперь Блейз посмеет усомниться в его таланте художника.
-----------------------------------
Название: Осенний ветер
Пейринг: ГГ/ХА (фемслэш)
Рейтинг:G
На верхушке Астрономической башни всегда ветрено.
Холодный воздух пробирает до костей, леденит колени, забирается под тонкую парадную мантию. Надо заканчивать и возвращаться в зал.
Гермиона курит, инстинктивно пряча сигарету в кулаке. Прошло столько лет, а всё по-прежнему. Сначала она боялась лишить свой факультет десятка баллов, потом Рон доставал её избитой фразой о поцелуях с пепельницей, затем подключилась свекровь… Постепенно сигареты приобрели привкус запретного плода, а привычка прятать курево стала просто частью характера.
- Привет.
- Привет.
- Угости сигареткой.
- Всегда пожалуйста. Подержи-ка…
Ханна, зябко пошевеливая плечами, подходит ближе. Одной рукой Гермиона протягивает ей сигарету, другой - достаёт палочку.
- Люмос.
- Ты, как всегда, без зажигалки…
- А зачем?
- И правда.
Облокотившись о шершавый парапет, они подставляют ветру усталые лица.
- Как тебе бал?
- Нормально. Не думала, что столько народу приедет.
- А как же? Пятнадцатилетие выпуска всё-таки.
- Ну да. Как твой… твоя семья?
- Прекрасно. У Нева аттестация в этом году. А Фрэнки уже на втором курсе, представляешь?
- С трудом. Впрочем, моя тоже уже через три года поступает.
- Да, я помню. Она похожа на тебя?
- Никоим боком. Ещё даст вам тут… прикурить.
Ханна грустно улыбается. Она курит осторожно, не затягиваясь, смешно морщится и ёжится от холода. Влажные пальцы октябрьского ветра бестрепетно касаются уже начавшей увядать, но всё ещё нежной кожи щёк, по-хозяйски перебирают выбившиеся из причёски тонкие светлые пряди.
- Ты подстриглась, – она окидывает взглядом рваную чёлку и открытый затылок Гермионы.
- Спохватилась. Давным-давно.
- А я – видишь? – Ханна поворачивается, демонстрируя гладкий белокурый узел, украшенный жемчужными заколками.
- Тебе идёт.
- Спасибо. Помнишь мои косички?
- Конечно.
- А помнишь…
- Я всё помню, Ханна.
В башне повисает тяжёлая тишина.
- Ну, ладно, - неуверенно говорит бывшая Ханна Аббот, ныне миссис Невилл Лонгботтом, - я пошла. Нев, наверное, уже упился в дугу.
- Не сильнее Рона.
- Да уж. Заходите как-нибудь. Камин для вас всегда открыт.
- Обязательно.
- Ты тоже иди. Ветер, замёрзнешь...
- Ничего. Я люблю ветер.
- Я помню.
Ханна поворачивается и медленно выходит из «астрономички». Уже в дверях она тихо шепчет:
- Пока…
- Пока, Ханна, – Гермиона не оборачивается.
Когда шаги её бывшей стихают в отдалении, миссис Рональд Уизли нервно роется в своей бальной сумочке, достаёт крошечный платок и торопливо промокает мелкие ледяные слёзы.
- О Мерлин, - бормочет она, - ну идиотка…
…Когда тебе за тридцать и на тебе двое детей, ответственная должность в Министерстве, кредит за дом, бестолковый муж и дура свекровь – плакать по пустякам смешно и нелепо. Но Гермиона плачет.
Потому что она знает: даже самому сильному порыву ветра больше никогда не сплести воедино каштановые и белокурые пряди.
----------------
Название: Цветы в карманах
Пейринг: НЛ/??
Рейтинг: PG-13
Ring-a-ring of roses,
A pocket full of posies.
A-tishoo, ashes –
We all full down…
Невилл тихонько бормочет знакомые с детства слова маггловской считалки и осторожно срезает зрелые соцветья девясила британского. Тётушка Энид всегда увлекалась немагическим фольклором, и именно она рассказывала ему про наивных магглов, надеявшихся, что цветы спасут их от Чёрной смерти, стоит только положить их в карман. Глупцы. А ведь на самом деле у девясила неплохой антимикробный эффект, да и противовоспалительный тоже. Но главное – обезболивающий. Зелье на его основе – самое то после парочки Круциатусов, это уже неоднократно проверено большинством гриффиндорцев. И хаффлпаффцев тоже. И даже некоторыми рэйвенкловцами.
В оранжерее тепло, пахнет прелью и густым влажным травяным духом. И спокойно, так спокойно, что можно хотя бы на время забыть хриплый визг нового профессора маггловедения, осунувшееся лицо декана… и ночные всхлипывания в спальне Гриффиндора. Лонгботтом стоит на коленях, ощущая сквозь ткань мантии прохладу мокрой земли. Он почти нежно поглаживает упругие стебли девясила, пропуская их между неловкими пальцами.
Дверь стеклянно звякает, и сырой песок скрипит под знакомыми быстрыми шагами. Лонгботтом не оборачивается – за последние два месяца он уже хорошо научился распознавать стремительную походку своего любовника.
- Ты опять здесь торчишь? – раздражённо спрашивает светловолосый парень, чем-то неуловимо напоминающий тощую лису.
- Спраут попросила, - спокойно отвечает Невилл, - она сама не успевает, а девясил лучше собирать именно в новолуние. А ты откуда?
- Оттуда.
- А. – Невилл хмурится и окидывает подошедшего коротким взглядом, - то же, что и всегда?
- … что и всегда, - эхом отзывается светловолосый, – отрабатывание навыков наложения Круциатуса… м-мать его…
- Кто?
- Корнер твой. Голдстейн. И… – теперь голос звучит так, как будто его обладатель давится непрожаренным бифштексом, – и обе Патил.
Лонгботтом слегка напрягается.
- Как они?
- Вроде ничего. Говорят, у женщин болевой порог выше…
- Возможно, - Невилл осторожно гладит ребристые стебельки.
- А Малфой опять блевал, - с неожиданным злорадством сообщает парень.
- Да? – равнодушно бросает гриффиндорец, - ну он всегда был слабаком.
Его собеседник саркастически усмехается, глядя на кудрявый тёмный затылок, но вовремя проглатывает готовую сорваться с языка гадость.
- Между прочим, за его неповиновение могут расплатиться его родные.
- И что? Сейчас так можно сказать про любого. Но я-то ведь отказался.
- Ты – другое дело.
- О том и речь. А насчёт Малфоя… Я слышал, как Крэбб говорил, что он ассистировал на допросах. Просто здесь ему сложнее. Он же всех знает.
Внезапно над его головой раздаётся короткое полузадушенное рыдание. Невилл оборачивается. Его собеседник прикрыл лицо сжатыми кулаками, и подбородок его ходит ходуном.
- Не вой, - жёстко говорит Лонгботтом, - сам виноват. Все вы…
Кулаки отодвигаются от лица.
- Кончай эту траву наглаживать! Фетишист.
- Ей это нужно, - пальцы Невилла ласково касаются пушистых резных листьев. - Помона говорит, растения чувствуют, как к ним относятся.
- Да вы с ней оба больные!
- Ну и пусть.
После небольшой паузы парень приближается к Невиллу вплотную и почти робко кладёт руки ему на плечи.
- Нев, - его голос падает до шёпота, - я знаю, сейчас твоя очередь. Но ты не мог бы…
- Что ты хочешь?
- О…отсоси мне, а? Пожалуйста.
- Ладно.
С сожалением бросив последний взгляд на высокие стебли, увенчанные золотистыми цветами, Лонгботтом разворачивается и, не поднимаясь с колен, опускает ладони на ворсистую ткань чужой мантии. После вчерашних взысканий руки всё ещё плохо повинуются ему, и крупные шарики агатовых пуговиц непослушно выскальзывают из негнущихся пальцев. Любовник пытается помочь, но Нев мягко отстраняет холодные ладони и, справившись, наконец, с одеждой, приникает разбитыми губами к тонкой влажной коже обнажившегося живота.
Цветы подождут.
Сегодня вечером Теодор Нотт явно нуждается в ласке Невилла больше, чем девясил.
